— Приветствую вас, мистер Ушаков! — в трубке звучал бодрый голос Ральфа. — Как Россия поживает? Как здоровье мистера Путина?
— Слава Богу, все хорошо, все здоровы. По улицам, как прежде, бродят белые медведи, холодно круглый год, мужики в меховых шапках и все пьяные, женщины некрасивые, в шерстяных платках. Свобода слова отсутствует. Наши устремления агрессивны. Как ты?
— У нас тоже все нормально. Слушаем марши, запиваем пивом братвюрсты. Моя старшая двоюродная сестра Ангела собирается принимать участие в выборах канцлера.
— Вот это да! Здорово! Ты мне про нее ничего не рассказывал.
— А что я буду про нее рассказывать? Она в Берлине всю жизнь живет. Мы и не виделись почти.
— А серьезно если? Как отец?
— Здоров, спасибо. Кстати, именно по поводу отца и звоню тебе. Очень ему хочется побывать в тех местах, где служил дядя, другими словами, у тебя в деревне. Это можно устроить?
— Какие проблемы? Конечно, можно. Визу надо ему…
— Да есть уже, туристическая. Мы купили путевки и вылетаем в Москву послезавтра.
— Сюрприз.
— Приятный?
— Не знаю еще… Ты много пьешь, а я в последнее время вернулся в спорт.
— Антон, как тебе не стыдно? Из-за приобретенных в России привычек меня старые друзья перестали понимать. И виноват в этом именно ты.
— И этим горжусь! Приезжай скорей, жду тебя.
…Когда друзья вновь подъезжали к деревне, Ганс Мюллер, отец Ральфа, был поражен не меньше сына, когда тот впервые ощутил всю степень запустения дорожной системы русской провинции. На повороте с большака в сторону Хизны он крепко схватился за ручку над дверью джипа и поминутно спрашивал, не ошиблись ли они дорогой.
Ральф попросил Антона остановиться на минуточку возле пилорамы, где сохранились окопы, вырытые советскими солдатами.
— Вот, отец, здесь, скорее всего, дядя Ральф принял свой первый бой, — сказал Ральф-младший, подводя Ганса Мюллера к ракитной рощице.
Подъехали к дому. Антон знал, что дядя Коля ждет. Также наверняка об их приезде была предупреждена вся хизненская общественность.
Тепло поздоровавшись с дядей, Антон представил ему своих гостей. Накануне, созваниваясь с ним, Антон предупредил:
— Я приеду со своим другом и его папой. Они немцы. Это тебя не смущает, дядь Коль?
— Конечно, нет. Немцы разные бывают. Про молодого вроде мужики говорили, что нормальный. А с отцом его ты знаком давно?
— Нет, вообще не знаю.
— Он воевал?
— Нет, не успел.
— Ну, тем лучше. Жду вас. Не забудь мужикам водочки привезти. И еще Никитич опять сигару просил. Мое дело — передать, но ты не траться на эти сигары. Обойдется как-нибудь и махоркой. А то, глядишь, привыкнет дед к хорошему-то.