— Мы тоже страшные истории рассказывали в Москве, но в деревне детвора ходила на кладбище. Прогуляемся?
— Не горю желанием…
— Пошли, пошли, Ральф, — Антон завелся. — Возьмем карабин, если боишься. Или ты уже совсем старик?
— Ладно, — проворчал Ральф, — только ради тебя. И еще вот что: давай водки прихватим. А лучше шнапсу, если можно.
— Я слышу слова настоящего мужчины! Молодец, Ральф, ты уже почти обрусел, — улыбнулся Антон и скрылся в доме.
— Немудрено, — прошептал, улыбаясь, Ральф.
Ральф провел ладонью по рассохшимся доскам. Когда-то именно тут, на этой лавочке, Антон целовался с некоей деревенской особой, а еще раньше, быть может, на этом месте устраивали перекур германские солдаты. А сегодня ночью тут же, в глуши, вдали от цивилизации, на этой самой лавочке сидит себе баварец Ральф Мюллер и ждет, когда его русский друг Антон принесет из дома водку, чтобы было не страшно идти ночью на кладбище…
«Как же все изменилось в моей жизни за этот год!» — подумал Ральф.
В сенях раздались шаги. Отворилась дверь, скрипнули петли. Показался Антон. Он нес в руках винтовку и целлофановый пакет.
— Короче, шнапс дядя Ваня выпил, а бутылку забрал в качестве сувенира, — прошептал он, протягивая пакет Ральфу. — Я взял водку, немного огурчиков и картошки — самая лучшая, а главное, максимально аутентичная закуска.
— Я на кладбище есть не буду! — запротестовал Ральф.
— Это и не требуется. Разберемся после. Папа твой спит. Храпят с дядей Колей хором, даже, по-моему, в одной тональности.
— Отец, должно быть, под сильным впечатлением от увиденного, — сказал Ральф.
— Надо думать.
Идти поначалу было легко и приятно. Было прохладно, ветерок стих, стояла звенящая тишина. Когда проходили мимо крайней избы, услышали заливистый храп дяди Вани.
Выйдя из деревни, направились вверх по проселочной дороге. С левой стороны от дороги росли одичавшие яблони. Когда дорога начала забирать влево, Антон и Ральф пошли в противоположную сторону, через поле, в направлении чернеющей лесной массы. Когда достигли леса, ветер усилился, а с ним пришел конец царству тишины. Мир наполнился шорохами, скрипом, завываниями — ночная чаща сначала робко зашептала, а после уже заговорила в полную силу.
Показались большие деревянные кресты.
— Их мы больше всего боялись, — прокомментировал Антон, направляя на крест луч предусмотрительно захваченного из дома фонаря. — Нам чудилось, что они скрипят и вот-вот упадут.
— Картина жуткая, — согласился Ральф. Ему здесь совсем не нравилось.
За могилой с крестом показалась металлическая звезда. Красная краска на ней вся выцвела, и ее сохранившиеся фрагменты скорее походили на следы запекшейся крови. В звезде зияло несколько небольших отверстий.