— Интересно, что у вас про них пишут? — Антон задал этот вопрос, решив для себя, что он станет завершающей точкой в их разговоре и его знакомстве с иностранцем, от которого уже начал уставать.
— Пишут, это единственное, что осталось от того, оригинального храма Христа Спасителя, который взорвали… э… в декабре 1931 года. А также что эта часть монастыря стала местом тайного паломничества русских диссидентов… Вы знаете, история для меня только хобби. Я в истории полный профан. Прочитаю — и сразу забуду. Я всю сознательную жизнь работал на радио в Мюнхене. Сначала на «Antenna Bayern», а потом на радио «Energy». Но мне нравится изучать другие страны и города изнутри, знать чуть больше, чем остальные иностранцы.
«Вот это да, — подумал Антон, — совпадение, однако».
Дело в том, что он тоже когда-то работал на радио и всегда охотно шел на контакт с бывшими коллегами. Вот и сейчас решил для себя, что расставаться с немцем рано.
— Вы знаете… Кстати, меня зовут Антон, а вас?
— Я Ральф. Из династии ландсхутских Мюллеров. Будем знакомы!
— Окей, — они пожали друг другу руки. — Знаете, я вот историей всегда интересовался. Правда, после перестройки пришлось заново переучиваться. Вранье было в прошлом, да и новым враньем завалили прилавки всех киосков и книжных магазинов. Это была просто… (Антон не знал, как по-английски сказать «вакханалия».) Это был какой-то ужас. Ладно, это, как говорится, из другой оперы. Про то, что мы с вами стоим на месте паломничества диссидентов, я вам ничего не скажу. У нас подобный факт, во всяком случае для большинства граждан, никогда не превратит место в достопримечательность. Эти самые горельефы, которые вы искали, разделили странную судьбу самого храма. Храм закладывали три раза. И за двести лет три раза… как это сказать, освящали его первый камень…
— Освящали? В смысле, einweihen — «освящать»? Религиозный термин?
— Да, точно. Первый раз, через несколько лет после того, как закончилась война с Наполеоном, кажется, в 1817 году, храм заложили на Воробьевых горах. Это совсем другое место, с него нынешний храм Христа Спасителя виден как на ладони. Строительство вроде как начали, но оно было приостановлено. Только в 1832 году Николай Первый, русский царь, утвердил окончательный проект.
— Антон, вы знаете, кстати, что для Европы обычное дело строить церкви и соборы сто и даже двести лет. Продолжайте, пожалуйста, вы очень интересно рассказываете.
— Хорошо, спасибо. Итак, Николай захотел еще и место для строительства подыскать самостоятельно. И его выбор, по непонятным для всех причинам, пал на место Алексеевского женского монастыря и церкви Всех святых, которые и были по приказу императора снесены. Церкви сносили и во времена воинствующего Православия. Достаточно было царской воли, потому что царь считался живым богом на земле. И Сталин был живым богом. Но одно дело — снести храм и совсем другое дело — избежать ответственности за это, не навлечь беды. Легенда гласит, что некая послушница уничтоженного монастыря прокляла это место и все то, что на нем впоследствии будет построено.