Выйдя в сени, он тихонько прикрыл за собой дверь, оставив хозяйку и Михаила Ивановича наедине.
— Ну как живется вам тут? — спросил командир.
— Живем потихоньку… А вы надолго к нам, барин? — поинтересовалась девушка.
— Не ведаю. Может, до рассвета, а выйдет, и раньше уйдем. Француза не видали в этих краях сегодня или намедни?
— Француза не видала. А увидала бы — взяла б вилы и хоть одного, но приколола бы к поленнице. Ненавижу.
— Ну оно понятно, — усмехнулся девичьей воинственности Михаил Иванович. — Кто ж любит неприятеля? Только предатели да враги православия.
Девушка вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась. Этого бравый капитан никак не ожидал. Если б в избу ворвался французский отряд, он бы не растерялся столь безнадежно, как в сложившемся положении. Перед ним дама плачет, а он сидит, как завороженный, хлопает глазами и не знает, что делать. Даже за шашку ухватился по привычке, а чем, скажите на милость, может здесь помочь шашка? Он еще и по сторонам оглянулся, будто бы забыл, что Василич деликатно покинул избу. Наконец, преодолев себя и устыдившись собственной растерянности, Михаил Иванович протянул руку и, чуть касаясь волос, погладил девицу по голове.
Произошло чудо: рыдания тут же прекратились. Девушка посмотрела на Михаила заплаканными глазами.
— Простите меня, барин, ради Христа. Не сдержалась. Горе у меня приключилось. Страшное. Не знаю даже, как жить теперь. Французский полк тут стоял. У дедушки моего мушкетон нашли да пистолеты, порох и еще чего-то, не помню. Назвали разбойником и тут же убили в огороде до смерти. А с ним еще пятерых мужиков. Средь них — жениха моего… Дедушку очень я любила. Хороший был он, добрый.
Слезы снова полились ручьями из ее глаз. Михаил вздохнул тяжело.
— А жениха? — тихо спросил он.
— Чего жениха? Я ж говорю, его тоже…
Плач прекратился.
— Жениха любила? — переспросил он.
Тень пробежала по ее лицу.
— Не успела, барин.
— Как это не успела? — удивился Ушаков. — Он ведь был твоим женихом.
— Барин, говорю ж вам, не успела, — девушка залилась ярким румянцем.
— Хочешь выпить? — спросил он. — Понимаю, что не принято так, но…
— Да чего уж там.
— Я налью.
— Нет, нет! — запротестовала хозяйка. — Сама я. Вы же барин, — она взяла штоф, сама налила себе и тут же залпом опрокинула рюмку. — Может, у благородных господ не зазорно с девицами такие разговоры вести, а мне такое в диковинку. Поэтому не надо больше про любовь, — твердо заявила она, совсем осмелев после водки.
— Я просто спросил: любила, не любила. Война идет. Кто знает, свидимся ли? Да чего там… Точно уж не свидимся. Так что мне можешь открыться как на духу. Как в церкви. Вдруг помогу чем, словом добрым или советом. Мне только в удовольствие. Так что ж, любила жениха-то? — Михаил вопросительно уставился на девушку.