Закатное солнце отражалось в начищенных кирасах. Любо-дорого было глядеть на строй всадников. В этой красоте и ухоженности чувствовались еще не до конца утраченная сила и величие наполеоновского войска.
Однако же поначалу враг дрогнул, конники остановились, тут же смешался кавалерийский строй, чем наши не преминули воспользоваться, сбросив на землю пять-шесть врагов. Но, осознав свое подавляющее численное преимущество, французы быстро оправились от конфуза и взяли реванш.
Рубились отчаянно, не чувствуя ран, не заглядывая наперед дальше следующего удара или выстрела в упор из пистолета. Бились до черной пелены в глазах, пока могли держаться на ногах, палить, колоть. Падали, теряли сознание, сгребали горстями первый снег, умывая побледневшие лица, смачивая высыхающие навсегда уста, из которых с последними клубами пара уходила в неведомые дали бесценная русская жизнь.
Подъесаул Дудка сражался отчаянней других. Проткнув пикой кирасу французского офицера, рубил шашкой, приговаривая:
— Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится! Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него… Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия… Падет от страны твоея тысяча, и тьма одесную тебе, к тебе же не приблизится…
Он бил наотмашь рукоятью пистолета, получил пулю в плечо, но удержался в седле. И после уже, когда под ним пал верный его боевой товарищ — конь Орлик, взращенный на берегах Дона-батюшки, когда еще одна пуля ударила куда-то под лопатку, Дудка поднялся на ноги и, решив не отпускать коня своего в Царствие Небесное в одиночку, стащил на снег красивого французского офицера и в последнем броске перерезал тому горло вытащенным из-за голенища ножом.
— Что ты тут потерял, собака? — прохрипел подъесаул и замертво упал на грудь поверженного противника, заливаемый кровью, чужой и своей.
На помощь попавшим в беду товарищам, не дожидаясь приказа, поспешили остальные русские гусары. Тщетно пытался ротмистр Ушаков остановить их — расшаталась в рейдах по лесам дисциплина гусар лейб-гвардии Ахтырского полка, да и страху перед врагом воины более не испытывали. То ли не поняли командира, то ли не услышали, то ли просто не хотели понять — неизвестно, но ринулись всадники на француза.
То был пример отчаянной храбрости и доблести, а также безрассудства. Враг тоже был силен и смел, наседал и наседал, без опаски, решительно, понимая, что двадцати русским гусарам не сдюжить, не справиться с эскадроном кирасир.
Теснимые французами русские вынуждены были отступить по широкой деревенской улице. В стычке пал корнет и половина его отряда. Неизвестно, сколько было ранено, сколько убито. Поспешно кое-как перегородили телегами улицу, спешились, заняли оборону.