Звуки и ароматы, вполне мирные, вызывали у французов дрожь и не предвещали ничего хорошего. От этого лагеря исходила столь могучая сила и все дышало такой спокойной уверенностью, что к ставке Кутузова, расположившейся в деревне Леташевке близ Тарутино, эмиссар Наполеона прибыл окончательно подавленным.
План главнокомандующего русской армией сработал на славу.
Пресытившись сильно озадачившей его картиной, Лористон обратился к своему русскому «другу».
— Поди, вина-то у вас и нет, разве что из старых запасов?
— А-а, вы насчет санкций? — князь усмехнулся. — Так сами понимаете, негоже во время войны употреблять вино и пищу агрессора. Да и вообще, чем водка-то хуже вашего шамбертена, мой друг? Хотя, конечно… Сыра бри мне порой не хватает, признаюсь вам.
— Не спорю, — кивнул Лористон, — без французского вина можно прожить. Россия — страна богатая. Захотите — будете свое делать, да хоть бы в Крыму или на Дону. Не возьму только в толк одного: отчего вы, не покупая наши товары, наказываете тем самым и своих граждан тоже, ограничивая их в правах?
— Досужие беседы о правах, мой дорогой, привели Францию к кровавой революции, а нас с вами — к барьеру, за которым уже маячит чья-то погибель. Наверняка вы уже понимаете, чья, — сурово ответствовал русский князь. — А граждане наши отродясь ни сыра вашего, ни гусиной печенки не пробовали. Что же до дворян, то мы потерпим как-нибудь годок-другой.
Не меньше, чем удивило Лористона русское войско, Волконского поразил внешний вид самого Кутузова. Как правило, тот одевался довольно просто: сюртук, через плечо любимая нагайка да портупея. А тут знатно принарядился, даже надел парадный мундир.
Кутузов и Лористон остались наедине. Обсудили погоду, парижские новости, попили чаю с мятой и медом, заменившим сахар. Не торопясь переходить к основной причине своего визита, Лористон поинтересовался, почем в московских магазинах до войны продавали кофе и сахар.
Кутузов лишь плечами пожал, давая понять посланнику, что о таких вещах он не помнит.
— Знаю, что вы хотите дешево покупать сахар и кофе, и также знаю, что император твердо настроен иметь в торговле с Россией режим наибольшего благоприятствования, — произнес Лористон. — Мы можем все устроить. Император не раз говорил мне, что русские, в сущности, ничего плохого ему не сделали. Другое дело — англичане… Тут мы не церемонились бы. С русскими — иначе. Наполеон искренне любит своего брата императора Александра. У нас все еще есть возможность перестать лить кровь и жечь порох, Ваша светлость.
— Господин посланник, я крайне признателен вам за столь добрый посыл в самом начале нашего разговора. Однако же, как человек военный, я не привык ходить вокруг да около. Не сомневаюсь, что вас привело ко мне дело срочное. Как вы могли убедиться, у нас времени достаточно, мы никуда не торопимся, чего не скажешь о вашей армии, которая начинает испытывать лишения.