С наступлением сумерек возвратился Нащокин. Он привез приглашение для Лористона посетить Кутузова в его главной «квартире». Предварительно русские командиры получили приказ разжечь как можно больше костров для создания иллюзии многочисленности русской армии. Людям было велено демонстративно точить штыки и чистить сабли до слепящего блеска, другим — варить кашу, не жалея запасов, и громко петь веселые песни, демонстрируя тем самым высокий боевой дух.
Лористон и Волконский были давними знакомыми. Но лично не встречались уже очень давно. Много лет минуло с того дня, как посланник Наполеона в последний раз наслаждался беседой с русским князем, доверенным лицом и любимцем самого самодержца, большим знатоком бурной светской жизни Петербурга, опытнейшим галантом, да к тому же еще и отменно говорившим на французском языке.
На дипломатическом приеме в русской столице оба офицера обнаружили по крайней мере три общих страсти, и уже к утру следующего дня Лористон называл князя mon ami. Сколько точно было в ту ночь выпито вина и проделано шалостей, «друзья» впоследствии вспомнить не сумели, а после вдоволь случилось событий, затмивших воспоминания о том дне. Однако даже с началом войны Волконский, будучи человеком более сентиментальным, не сумел растерять к своему нынешнему противнику всех симпатий. Он рассуждал, убеждая себя в невинности своих дружеских чувств, что лишь злая, но непреклонная воля Бонапарта привела в Россию всех этих людей, а не их личные убеждения или ложные надежды на победу.
И вот теперь, когда они столь удивительным образом вновь повстречались в России, уже когда эта военная кампания показала себя самой жестокой и кровавой из всех, в которых ему до сего дня довелось участвовать, на князя некстати нахлынули добрые воспоминания о веселом прошлом в обществе лихого француза.
— Думали ли мы, что увидимся в таких обстоятельствах? — философски заметил князь, наблюдая за впечатлениями посланника Наполеона от увиденного в русском лагере. — Сейчас было бы естественней побеседовать где-нибудь за стаканчиком вина или водки.
Посланник сдержанно кивнул и ничего не ответил. Внушительное число русских бивуаков и общее настроение лагеря чрезвычайно встревожили Лористона. Эмиссар Бонапарта однозначно не ожидал увидеть столь мощную, хорошо обеспеченную оружием и провиантом группировку. Отовсюду доносился аппетитный запах приготовляемой на кострах еды, громкие голоса, песни и даже смех. Пели стройно, с задором. Не знал Лористон, что для такого эффекта по задумке Михаила Илларионовича Кутузова были вызваны профессионалы — специальные группы песенников.