Император внимательно слушал Волконского. В зале было тихо, ни одного звука города не доносилось сюда. Было слышно только потрескивание дров в огромном камине.
— Есть еще политика, князь, — прошептал царь. — Поражение Наполеона — дело почти решенное. Но туманом покрыто, что пожнет его главный победитель и кто будет этим победителем. Для кого мы таскаем каштаны из огня? Не для Англии ли? Наполеон, поступивший подло, предавший нашу дружбу, все же ближе нам, чем Британская корона.
Волконский лишь склонил голову вроде бы в знак понимания, не смея поддержать, а тем более развить странные и непостижимые мысли самодержца.
«Наполеон ближе?» — вопрошал про себя Волконский. Князь был явно обескуражен, ибо преступления французов никак нельзя было увязать с возможностью даже думать о дружбе с Францией и ее коварным властителем.
— Как там вообще поживает Михаил Илларионович? — сменил тему отходчивый Александр.
— Старается не сильно мешать Вашим генералам, государь.
— Узнаю старика, — Александр рассмеялся. — Так посмотреть, не нужен армии подобный командир, а ведь добивается своего! Даже меня ухитряется не слушаться и делать по-своему. Князь, не кривитесь, так и есть, право… Говорят, будто его приказы по всей России выполняются исправней, чем распоряжения самого государя? Так ли это, не ведаю, но влияние у Кутузова давно уже превосходит и статус его, и звание, и даже послужной список.
— Государь! — воскликнул князь, прикладывая правую ладонь к груди. — Фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов нежно и по-отечески любит Ваше Величество, чему я недавно имел очередное подтверждение. А для России нет и не может быть никого дороже, чем любимый народом царь.
Талантливо раскрасив историю на ходу выдуманными трогательными деталями, Волконский рассказал императору о расчувствовавшемся Кутузове, готовом принять любое решение своего государя.
С улыбкой слушая князя, царь кивал, но затем прервал Волконского.
— Муж сей имеет государственное мышление. Ни полушки не украл в жизни своей, верою и правдой служил бабушке. Наполеону, корыстному, безжалостному тирану без рода и племени, противостоит не только наша славная династия, но и кристальной чистоты человек, дворянин по крови и духу.
Видя, что Александру его рассказ пришелся по душе, князь решил, что настал подходящий момент выполнить деликатную просьбу Михаила Илларионовича.
— Государь, — сказал он, — князь в действительности опасается, что поход русской армии через всю Европу и особливо оккупация Парижа могут пагубно повлиять на русское дворянство. Вольнодумные идеи, которые столь распространены в развращенном Париже, могут впоследствии проникнуть в Россию. Не слишком ли велика будет цена за блестящий триумф?