— Я верю в свой народ, — дрогнувшим голосом произнес император. — Матушка Русь, мои подданные все как один встали на защиту своей земли и нашего царствования. Разрушительные идеи «просветителей» привели Францию к диктатуре узурпатора. Революция чужда самой природе русского народа. А ведь Наполеон утверждает, что пришел к нам не как завоеватель, а как просветитель и спаситель дремучих варваров. Так отчего же не вынесли ему ключи от Москвы? Отчего Смоленск сражался подобно Козельску, много веков назад не покорившемуся Батыю? Нет, князь, тут не может быть никакого страха.
Волконский поклонился.
— У вас все для меня? — спросил царь.
— Так точно, Ваше Императорское Величество!
Царь кивнул князю и, чеканя шаг, пересек залу и скрылся за золочеными дверями.
Александр уже давно искал некий третий путь, кроме мира или же полного поражения Наполеона силами русского оружия. Его несколько удивлял тот факт, что французский император не пытается склонить его к личным переговорам, учитывая положение, в каком накануне зимы оказалась Le Grande Armee[28]. Ему докладывали, будто бы уже дюжина сумасшедших пыталась передать для него какие-то депеши, якобы написанные самим Наполеоном. Однако давно канули в лету времена, когда в мировой дипломатии случались интриги, достойные пера популярного романиста. В просвещенном веке послания передавались уполномоченными на то лицами, и они, все до одного, были должным образом запротоколированы и хорошо известны русскому царю.
— Определенно, — размышлял вслух самодержец, — союз с Бонапартом, теперь уже на моих условиях, спутал бы все карты моего австрийского братца, да и вообще всех дворов Европы, особенно, конечно, английского. Они все только и ждут, пока русский солдат своею кровушкой оросит их поля и откроет потом им дорогу для разграбления Франции. Знают ведь политики в Европе, что не до Франции нам будет после сей жестокой войны! Свою державу бы поднять на ноги, Москву отстроить. За такие средства, что на войну в Европе спалим, тротуары московские можно не то что дубовыми досками выложить, а паркетом, как в дворцовых покоях, а то и плиткой изразцовой! Да и немцы, итальянцы, испанцы, что следуют за узурпатором, все двадцать народов, что он поставил под ружье, не повинны в его преступлениях. Одно дело — добить француза, за дело добить, совсем другое — подданных братьев моих. Кровью на века залью так все пути к сближению с просвещенными нациями Европы. Победителей недолго любят. Тут надобно подумать. Старик-фельдмаршал мне здесь как нельзя в помощь — маневрирует и генеральных баталий ныне бежит. Кутузов есть благословение Божье.