— Сорок.
— А, фигня все это. Давай теперь за тебя выпьем. Подарка только у меня для тебя нет. Слушай, а ты все летаешь у себя в Мячиково?
— В Мячково, — поправил товарища Антон. — Бывает, а что?
— Слушай, давай как-нибудь вместе поедем, а? Мне давно хотелось научиться чем-нибудь управлять, чтобы с крыльями.
— Поехали. Вообще проблем нет. У нас приветствуются новые люди.
— Здорово! — воскликнул Исаков и вдруг запел звонко и, как показалось захмелевшему Антону, демонстрируя незаурядные вокальные данные: — Мы парни бравые, бравые, бравые! Но чтоб не сглазили подруги нас кудрявые, мы… че-то там… их поцелуем горячо! И трижды сплюнем через левое плечо!
Вечерело. На столе в кабинете подполковника Исакова стояла недопитая бутылка водки. Другая бутылка, опустошенная, лежала на полу возле сейфа.
Друзья сидели за столом и молча курили. Казалось, они успели обсудить все темы. Вспомнили одноклассников, договорились организовать общую встречу. Антон был пьян. Пьян настолько, что даже на какое-то время позабыл про свой опрометчивый «контакт» с Плукшиным. Да и тоска от пребывания в изоляторе притупилась.
Сквозь хмельной туман он рассеянно внимал голосу Лешки. Этот голос с каждой минутой становился все тяжелей, приобретал необычные свойства, превращаясь в сознании Антона в нечто твердое, физически беспокоящее его обмякшее под влиянием водки тело.
— Так и говорю, — продолжал Леша. — Живет себе человек, занимается науками, а тут — бац! И его вдруг нету. Секунда! И никаких, блин, планов, никаких слов… Бывает, конечно, говорят, но чаще помирают так. Твой так помер или сказал что?
Антон очнулся, потянулся за стаканом с водой, отпил глоток.
— Чего-то говорил, — ответил он. — Но чего говорил — этого я тебе сказать нем… не могу.
— Как это не можешь? — попытался собраться Алексей.
— А не помню я… — рассеянно ответил Антон.
— Ну и черт с ним. Тогда разливай.
— Леха, я больше не могу. Я сегодня за рулем.
— Антоха, ты не за рулем, ты ж заключенный!
— Точно… Наливай. А где туалет у тебя?
— Ты ж был уже. Ну даешь! Налево по коридору, потом на третий этаж и направо.
— Как тут запомнить? Законспи… Законспири… В общем, секретность сплошная. Все, я пошел. Пока.
Исаков в ответ помахал ему рукой.
Антон поднялся из-за стола, но сразу же плюхнулся обратно на табурет.
— Леха, — он будто испытал озарение. — А как я в туалет-то хожу?
— Чего?
— Без конвоя, а? Я же арестованный?
Исаков так сильно удивился, будто ему только что было явлено величайшее в мире откровение.
— Да? И ведь правда… Ну ничего, тут не убежишь. Ты, слышь, не пытайся. Дубинка башка попадет, совсем больно будет… Да и меня подведешь. Ты смотри, не подведи меня.