Орлов, наблюдавший эту сцену со стороны, чуть не подавился вареником с картошкой, что он, смакуя, в этот момент уплетал, сидя рядом в кресле, положив тарелку с едой на свой оголенный волосатый живот…
Все эта трагикомичная сцена, словно в ускоренной киносъемке промелькнула у Василия Яковлевича перед глазами, пока он, сидя на табурете, стаскивал с себя обувь и краем воспаленного от усталости глаза, наблюдал за женой.
– Вася, – всхлипнула стоящая у входа в зал Виолетта, – а у нас Маша заболела.
– Давно, – напрягся Орлов и с неподдельным испугом посмотрел на жену.
– Что, давно?
– Давно болеет? И что болит?
– Животик у нее болит, температура высокая до 39. С самого утра, часов с шести. Проснулась от болей. Мама моя через Яковлевых передала нам садовой малины. Машка вчера на радостях ее целых три тарелки с горкой стрескала. Болело вначале вверху, теперь все вниз и вправо перешло.
– Что ж ты сразу не сказала, – в сердцах бросил Орлов и, сбросив на пол последнюю туфлю, так босиком, не надевая тапочек, отправился в комнату, где стояла дочкина кроватка.
– Ты руки помой, – уже ему в спину тихо произнесла Виолетта.
Машенька лежала на правом боку, прижав к себе любимого плюшевого зайку размером едва меньше хозяйки, и тихо постанывала. Одеяло было отброшено в сторону, от девочки исходил пылающий жар.
– Папа, ты почему так долго не шел ко мне? У меня животик сильно болит.
– Машенька, я на работе был, – стараясь быть как можно спокойней, ответил Орлов, хотя его всего трясло от навалившегося страха за дочку. – Дай, я посмотрю твой животик.
– Не надо, папа, он так болит, а ты хирург, ты больно будешь смотреть. – Машенька замотала головой и еще сильней прижала к себе игрушку, и вжалась в кровать.
– Ладно, – улыбнулся Орлов, – давай тогда Филю попросим осмотреть Машеньку.
– Филю? А как? Он же зайчик.
– А ты дай его мне, – он протянул руку, – я сейчас пошепчу ему на ушко и расскажу, чего нужно сделать, как правильно осмотреть у тебя животик. Пожалуйста, дай мне Филю. Ты же не будешь возражать, чтоб он осмотрел?
– Нет, не буду возражать, – согласилась девочка и протянула ему теплого, нагретого ее телом зайчика.
– Так, расстегни пижамку, ляг на спинку, покажи мне Машенька животик, – попросил Филя папиным голосом, вставая рядом с больной, слегка потрясывая своими длинными плюшевыми ушами. – Здесь болит? А здесь? – участливо спрашивал зайчик, аккуратно водя своей плюшевой лапкой по детскому животику, удерживаемый ловкой и чувствительной рукой хирурга.
Осмотрев при помощи плюшевого Фили девочку, Орлова самого бросило в жар: очень похоже на острый аппендицит.