– Разумеется, кто же тебе еще, кроме меня, даст наркоз? – Семен Игоревич оттеснил Орлова в сторону, подошел к кровати и сел возле нее на корточки. – Ты давно ела, пила?
– Да ничего она не ела и не пила, – усталым голосом за дочь ответила мама.
– Тогда дайте, я ее осмотрю, послушаю. После пускай сходит посикать. – Анестезиолог склонился над девочкой. – Ты в туалет хочешь?
– Не знаю, – пожала плечами Виолетта и посмотрела на маму.
– Ты не на маму смотри, а сама подумай. Сейчас я тебя усыплю, а ты описаешься, что твой Степашка скажет? – Топорков кивнул в сторону зажатого между мамой и дочкой плюшевого зайку.
– Он не Степашка! Он – Филя!
– Ах, извини! Филя! Ты хочешь, чтоб твой Филя смеялся над Машенькой, говорил: ой, она описалась.
– Ладно, я схожу в туалет. Где он тут у вас?
Анестезиолог осмотрел Машеньку, выслушал фонендоскопом грудную клетку, ощупал горло и попросил высунуть язык. Закончив осмотр, посторонился, дал пройти маме и дочке в дамскую комнату. Когда они вышли из палаты, повернулся к стоящему у каталки Орлову:
– Иваныч, ты как?
– Нормально, – грустно ответил Орлов.
– Не боишься?
– Есть маленько?
– Да-а-а, дела. Ничего, я буду рядом. Дам наркоз в лучшем виде.
Когда женская половина семьи Орловых вернулась в палату, Машеньку раздели до трусиков, и она сама, с кряхтением, поддерживая животик, залезла на каталку. Василий Яковлевич накрыл ее простыней, подложил под голову подушку и начал выруливать в коридор.
– Подождите! Филю забыли! – закричала девочка, присев на каталке.
Доктора переглянулись между собой, и папа передал Машеньке точно в руки забытого на кровати плюшевого зайку. Девочка крепко прижала к себе Филю, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Взявшись за ручки каталки почти одновременно они, молча, медленно покатили девочку прямо по коридору к дверям, ведущим в операционную. Виолетта тихо сползала по стене на пол и, не глядя, плюхнувшись прямо на покрытый серым линолеумом пол, зашлась в беззвучном плаче.
– Ну, будет, будет, – погладила ее по плечу дежурная медсестра Наталья Петровна, что вы так убиваетесь. – Ваш муж отличный хирург. Сколько он уже этих самых операций сделал, сколько деток спас. И все без осложнений, слава богу. Он и мою внучку в прошлом году оперировал, все замечательно. Дай Бог ему здоровья! Встаньте с пола, простудитесь! Пойдемте лучше в палату, сядете на кровать.
– Но она же еще такая маленькая, – всхлипнула Виолетта, усаживаясь на кровать, поддерживаемая с боков отзывчивой медсестрой.
Когда Машеньку вкатили в операционную, и каталка остановилась перед операционным столом, тут девочка и открыла глаза и сразу же зажмурилась вновь. Так ярко и ослепительно показалось ей внутри этой загадочной и пугающей комнаты. Чистый холодный свет, отражаясь от многочисленных кубиков белого кафеля, которым были обложены стены операционной, заставлял цепенеть и приводил в трепет. Девочка впервые за этот долгий вечер по-настоящему растерялась.