– Что-то так краем уха слышал. А что конкретно вы хотите услышать?
– То, что прежде чем оперировать на грудной полости, например, вскрыть абсцесс легкого, то вначале в плевральную полость вводили лекарство, чаще всего спирт, вызывающее асептическое воспаление и легкое припаивалось к париетальной плевре. Чтоб, когда вскрыть грудную полость, оно не спадалось. Ведь эндотрахеального наркоза, позволяющего с легкостью избежать нежелательных моментов, тогда еще не изобрели. И работали, заметьте, почти вслепую, без рентгена, изобретая новые доступы, позволявшие сразу выйти на гнойник.
– Вы хотите сказать, что сейчас эти доступы потеряли свою актуальность?
– Не все, но многие. Вы поймите: с внедрением в повседневную практику хирурга миорелаксантов мы можем беспрепятственно со срединного доступа прооперировать практически любой орган. А выполнив стандартную торакотомию в пятом-шестом межреберье, прооперировать почти все отделы легкого и основные зоны сердца. Хирургия, а вместе с ней и анестезиология не стоят на месте, они развиваются семимильными шагами. То, что было невозможно раньше, и о чем хирурги девятнадцатого века могли только мечтать, у нас теперь простая обыденность. А про хирургическую инфекцию? С появлением антибиотиков она значительно снизилась.
– То есть, вы хотите сказать, что теперь нет нужды тщательно мыть руки, обкладывать рану стерильным бельем, – скривился Игнат, – проводить разделение на чистых и гнойных больных…
– Ну, зачем же так грубо? – покачал головой Любомиров. – Нет, разумеется! Асептику и антисептику никто не отменял и, полагаю, никогда не отменит. Опыт, накопленный предыдущими поколениями хирургов нужно не только беречь, но и приумножать. Раньше хирурги не могли в силу разных причин, мы уже их с вами частично оговорили, нормально подойти к тому или иному органу. Приходилось отрабатывать все нюансы операции на неживом человеческом организме.
– На трупах, – с победным видом подсказал Игнат.
– Да, на трупах, – кивнул старый хирург. – Но отрабатывали они относительно простые и несложные операции. Сейчас все по-другому. Для того чтобы выполнять более сложные операции, нужно хорошо чувствовать ткани, живые ткани. Только так у вас разовьется безупречное чувство тканей, и вы сможете выполнять архисложные оперативные вмешательства. И к тому же трупы не кровоточат.
– А это здесь причем?
– А притом: что вы, оперируя на трупах, просто механически выполняете сам ход операции. Не задумываясь, что маленькая артерия или вена может вызвать мощное, профузное кровотечение. В неживом организме они спавшиеся, ведь остановившееся навсегда сердце больше не нагнетает в них кровь.