– То есть вы хотите сказать, что отработка хирургических навыков на трупах уже потеряла свою актуальность? – прищурился доктор Багров. – Зачем же тогда мы этим занимаемся в медицинском институте?
– В институте вы занимаетесь, чтоб у вас сформировалось общее представление о самих операциях, как способах лечения больных. Кто же вам так сразу даст оперировать на живых людях, если вы еще не просто «сырые», а, простите, совсем никакие врачи. Да, новые, придуманные операции, наверное, и имеет смысл вначале попробовать применить на трупном материале. Только здесь одно но. Эти операции выполняют люди уже ставшие маститыми хирургами. У них чувство тканей и хирургическая интуиция уже развиты достаточно высоко.
– Вы мне запрещаете ходить в морг? – чуть обиженным тоном спросил Игнат, стараясь поскорее прекратить, с его точки зрения, неприятный разговор, и проницательно так посмотрел на своего заведующего.
– Что вы, юноша, – улыбнулся в усы Любомиров, – как я вам могу запретить становиться мастером своего дела. Нет, конечно. Я вам просто даю дружеский совет: основные наиболее часто выполняемые операции выполнять не на трупах.
– Но как же так, ведь я еще толком не умею оперировать и сразу буду браться за живых пациентов?!
– Игнат, я в твои годы тоже так думал: вначале нужно научиться оперировать на трупах, а после уже и за живых людей браться. Если бы не война. Я же на фронт попал почти сразу после института. Тогда пять лет учились. Я же тоже Первый мед заканчивал, только в Москве. Сколько великих людей нам преподавало, – с чувством глубокого уважения произнес Иван Мефодьевич. К примеру, заведующий кафедрой факультетской хирургии у нас был сам Бурденко.
– Тот самый?! – не скрывая своего волнения, спросил молодой хирург.
– Да, тот самый, – согласно кивнул Любомиров, – Николай Нилович. Я ему лично экзамен сдавал. Почти весь наш курс после выпуска сразу отправился на фронт. Как говорится, с корабля на бал. В августе сорок первого я уже был под Киевом в составе медсанбата пятой кавалерийской дивизии. Что там творилось, в двух словах не расскажешь, да и ни к чему об этом сейчас.
– Так вы и в окружении были?
– Довелось, чудом тогда вышли к своим. Там такая мясорубка была… – Старый хирург сглотнул предательски подступивший комок к горлу и на несколько минут задумался.
– Иван Мефодьевич, с вами все в порядке?
– Да-да, не обращай внимание. Война, будь она не ладна. Но я не про войну хотел сейчас рассказать, вернее про нее, подлую, но с медицинской точки зрения. Там был просто колоссальный опыт хирургической работы. Раненых было так много, шел такой огромный поток, что мы не спали по несколько суток. Кряду. Работали на пределе человеческих возможностей и все это под обстрелами артиллерии и бомбежками с самолетов.