— Может быть, все-таки заглянете? Вы сегодня целый день ничего не ели, я видела.
Проходит еще несколько бесконечных мгновений, и электрические искорки превращаются в молнии, которые, того и гляди, угодят в кого-нибудь и спалят заживо.
— Нет, — говорит папа. — Не могу.
— Так устали?
— Нет. Не могу… Не могу оставить ее одну.
Спасибо, пап. Ради этого стоило поджечь квартиру. Если бы у меня были глаза, я бы, наверное, расплакалась.
Жаль, что я не могу говорить, иначе рассказала бы тебе о том, как сгорела моя большая любовь. Я знаю — ты бы понял.
Он ушел так быстро, что я не успела заметить, как это случилось. Еще вчера он сидел рядом со мной, положив голову мне на колени, и казалось, что весь мир вместе с ним лежит у моих ног. А на следующий день остались четыре рубашки на деревянных вешалках и клубок проводов неизвестного назначения. В первый момент я даже больше удивилась, чем расстроилась.
— Вот и хорошо, что ушел. Просто замечательно, — бодро говорит мама, потирая ладони. — Выходить замуж за таких, как он, противопоказано. Есть на примете другие варианты?
— Н-даааа, — произносит папа и смотрит в сторону.
— Мало у тебя их, что ли, было? — хитро улыбается бабуля, игнорируя маму, которая мечет громы и молнии, и папу, который краснеет до корней волос. — Перемелется — мука будет.
Я сижу на полу и рыдаю. Я рыдаю несколько часов подряд, не реагируя на родственников, которые со мной разговаривают. Скоро у моих ног соберется небольшая лужица соленых слез, от которых будет щипать пятки, а рядом заквакают наперебой маленькие зеленые лягушки. Именно так и будет, верьте мне. Мои родственники не хотят этого дожидаться. Они выходят с обиженными лицами, и только бабуля на прощание целует меня в лоб ярко накрашенными губами и подмигивает. Наверняка у меня на лбу остается красное пятно, но мне плевать. Я рыдаю ровно до тех пор, пока внизу не закрывается с оглушительным шумом дверь. После этого я встаю, вытираю слезы руками (вернее сказать — размазываю их по щекам), иду в ванную и сую голову под холодную воду. Очень бодрит, можете поверить.
Я сушу волосы феном и щеткой укладываю их мягкими волнами. Причесываю ресницы, крашу губы. А потом беру телефонную трубку и очень спокойно говорю в нее:
— Ты забыл у меня в шкафу свои рубашки, наверное, тебе нужно их забрать?
Его голос кажется таким мягким, как будто он говорит с душевнобольной, в крайнем случае с маленькой глупой девочкой. Он обязательно заберет рубашки, буквально на днях.
— А еще тут твои провода…
Их он тоже заберет, но не прямо сейчас.