Он звонит мне из самых невообразимых мест и никогда не говорит дольше минуты. Не потому, что ему жалко денег на оплату мобильного: он просто занят.
— Ты дома? Я не отвлекаю? Я просто очень, очень соскучился.
— Ты уже уходишь с работы? А как ты будешь ехать? Если поймаешь меня на пересечении Ленинградки и Кольца, я поцелую тебя в нос. Тебе удобно?
— Я разбудил тебя? Ты спишь в пижаме? Не могла бы ты ее снять? Мне будет гораздо приятней ехать в аэропорт, зная, что ты лежишь под одеялом без одежды.
— Ты заболела? Тебе грустно? Хочешь, я закажу тебе лекарства в Интернете? А немного шоколада? Вафли? Фруктовый торт? И вот что: я уже выслал тебе по почте десять очень смешных анекдотов.
Один месяц двадцать четыре дня между вторым сексом и третьим. Два месяца ровно между третьим и четвертым. А после этого я меняю номер телефона и адрес электронной почты. И это работает безотказно: он больше не может позвонить или написать, и у него слишком мало времени, чтобы приехать. Это не потому, что ему нет до меня дела. Он просто очень, очень занят. Так и есть, верьте мне.
В конечном счете правда — это всего лишь то, во что хочется верить. В двадцать шесть лет себе уже можно в этом признаться.
Вокруг меня совсем темно и почти совсем тихо. Почти — потому что я слышу, а может быть, не слышу, но чувствую кожей дыхание подозрительного типа. Он сидит рядом со мной и… Я не знаю, что сказать после этого «и», потому что понятия не имею, чем он занимается. Вам интересно, как я определила, что это именно он? Очень просто — по запаху: терпкий, свежий одеколон и немного сигаретного дыма. Кроме него здесь больше никто так не пахнет.
С тех пор как дверь раскрылась и закрылась, до меня не долетело ни единого четкого звука. Подозрительный тип не сел на раскладушку, не подошел к моей кровати, не приблизился к раскрытому окну, из которого пахнет летней пылью. Получается, что он просто остановился у входа? Или бесшумно опустился на пол и сидит сейчас у стены, скрестив ноги? Что ему здесь нужно? Какой он? Как выглядит? Во что одет? О чем так глубоко задумался?
У меня слишком много вопросов, а ответов на них нет и не предвидится: говорить-то я не могу, вы не забыли?
Но странное ощущение вытесняет эти бесконечные вопросы. Как волна, оно очень быстро накрывает меня с головой и тянет прочь. «Все хорошо», — шепчет волна, унося меня дальше и дальше. И что самое смешное — я ей верю. Да, я лежу здесь без движения шесть дней, вернее, семь. Я не могу открыть глаз, а тот, кого я так жду, никогда не будет моим, но это не страшно. Стоит только захотеть, и все изменится. Прямо сейчас, в эту самую минуту возможно все — любые чудеса, мыслимые и немыслимые могут стать явью, потому что пока подозрительный тип неподвижно сидит тут у стены и думает неизвестно о чем, со мной не может случиться ничего плохого. Он меня охраняет, верьте мне. Можете надо мной смеяться. Я и сама бы на вашем месте от души посмеялась.