– Как же их отличить от прочих, если функциональность ни при чем?
– Отличишь, если встретишь. Но встретишь – это вряд ли: в Брэннинге можно жизнь прожить и ни разу не сказать ни Ло, ни Ла. А вот если ты начнешь всем подряд титулы раздавать или задираться, коль к тебе твое Ло не прибавят, прослывешь болваном, сумасшедшим или в лучшем случае олухом деревенским.
– Я своей деревни не стыжусь.
Горбун пожал плечами:
– А я и не говорю, что стыдишься. Ты спросил – я ответил.
– Я понял. А что инакость? Как ее понимают в Брэннинге?
Горбун перегнал язык за щеку и обратно.
– В Брэннинге инакость дело личное. Да, она – фундамент каждого дворца, сваи каждого дока, корни каждого дерева. Полгорода на ней построено, а другая половина дня без нее не простоит. Но вслух о ней говорят только невежи и дикари.
– А они вон говорят, – я махнул рукой в сторону нашей стоянки, – погонщики…
– Погонщики и есть дикари. Если собрался до конца жизни с ними водиться (а кто запрещает, кстати?), можешь говорить о чем угодно.
– Но я-то инакий… – снова начал я и почувствовал, что у горбуна терпение на исходе, – и лучше мне об этом помалкивать.
– Дельная мысль, – сухо ответил он.
Но как теперь рассказать ему о Фризе? Как искать ее и Кида, если нельзя упоминать о нашей инакости? Я молчал и чувствовал себя дураком. Потом спросил:
– А ты чем в Брэннинге занимаешься?
Горбун просиял:
– Я? Да так, держу одно местечко, где усталые могут присесть, голодные – перекусить, жаждущие – промочить горло, а скучающие – поразвлечься.
Произнеся эту речь, он гордо запахнул уродливое плечо краем красного плаща.
– Я к тебе как-нибудь загляну, – сказал я.
– Ну-у, – протянул горбун, – погонщик у меня редкий гость. Местечко, видишь ли, не без шика. Но как пообтешешься в Брэннинге и накопишь серебра – приходи. С серебром расстанешься, но повеселишься на славу.
– Приду обязательно.
Я думал о Киде. Я шел через долгую ночь. Я искал Фризу.
– Как тебя зовут и где тебя найти?
– Зовут меня Пистоль, но имя можешь забыть. Найдешь меня в «Жемчужине» – это мое заведение.
– Звучит роскошно.
– Такой роскоши ваш брат и не нюхал, – скромно подтвердил Пистоль.
– Значит, жди. Кстати, что ты забыл так поздно на асфальтовой дороге?
– То же, что и ты. В Брэннинг еду.
– Откуда?
– Мой захолустный друг, твоя невоспитанность поражает. Раз уж тебе интересно, я возвращаюсь от друзей, живущих в предместьях Брэннинга. Я привез им подарки, и они дали мне на дорогу гостинцев. Но поскольку они – не твои друзья, тебе не следует лезть в это дело со своим носом.
– Извини.
Меня слегка покоробило от этих мудреных правил.