– Как-то не похож он на любимчика. – Третий окинул Дохломуха взглядом. – Не уверен, что справлюсь. Молчун вырубил его так, чтобы он вообще ничего не чувствовал.
– Не справишься?
– Я сказал «не уверен, что справлюсь». Готовьтесь затыкать уши. Он решит, будто у него горит рука.
– Тогда подожди. – Я покрыл запястье Дохломуха обезболивающей мазью. – Теперь давай.
Дохломух нас удивил. Даже не поморщился от боли. Повел себя пугающе нормально и отказался без крайней необходимости расставаться с конечностью.
Как по мне, так ему уже четырех недоставало.
– Без необходимости не отрежу, – пообещал я.
Он оказался между двух огней. Я не испытывал к нему симпатии, но он прекрасно понимал, что калечить его мне нет никакой нужды – куда проще оставить без медицинской помощи.
Наконец боль взяла верх.
– Если другого выхода нет, режь.
Я накачивал полковника обезболивающим отваром, и язык у него заплетался.
Капитан говорил с Дохломухом спокойно и ласково, как с братом. Хотел воспользоваться возможностью и выведать какие-нибудь секреты, пока колдун одурманен.
Я готовился к операции, твердо убежденный, что без нее уже не обойтись. Прислушивался к разговору. Дохломух нес какую-то чепуху. Он был стар, закален и упрям. Старик не мог ничего от него добиться.
Наверное, я пропустил что-то мимо ушей, потому что Капитан вдруг застегнулся, выскочил в метель и пропал на пятнадцать минут.
В это время я привязал Дохломуха к столу. Третий разнылся:
– Можно я пойду? Не могу на это смотреть.
– Хочешь быть в Отряде – привыкай к виду крови, – ответил я, вспомнив малоприятные вещи, о которых давно забыл.
Ох и наглотался же я в Отряде костяной пыли.
Выбора не было. Организм Дохломуха не справлялся с ядом.
– Прости, полковник.
Наши старшие колдуны могли бы помочь, если бы разом не запропастились куда-то. Я счел за благо об этом не упоминать. По слухам, у Дохломуха нездоровая склонность к спонтанному насилию.
Он сурово взглянул на Третьего. Тот пролепетал:
– Прости, господин. Врачебное колдовство – не мой конек, но я приложу все усилия.
Дохломух помог бы себе сам, но мешала нестерпимая боль.
Я спросил Капитана:
– Как идут поиски нашей сладкой парочки?
– Пока идут. – Старик покосился на Дохломуха, словно подозревая его в причастности к исчезновению колдунов.
– Ну что, полковник? – спросил я. – Пора решать.
Дохломух с хмурым видом кивнул, должно быть уже представляя, что сотворит с теми, кто умышленно или нечаянно причинил ему такие страдания.
– Хочешь бодрствовать по время операции?
– Нет. Теш рано или поздно просрется. Если что-то пойдет не так, он проследит, чтобы в ад я отправился не один.