За постаментом располагался стеклянный стерильный бокс автохирурга.
– Ну? – сказала я.
– Сделал что мог. Тут проблема с некоторыми программами, какие-то нарушения на низшем уровне. Я уже упоминал о проблеме с корабельной файловой системой? Тут нечто похожее. Было бы время – стоило бы пересобрать код.
– Но его нет. Можно начинать?
– Возможно, хирургу потребуется ручное управление в каком-то объеме.
Я посмотрела на окровавленного Кроула.
– Надеюсь, ради него, что это несложно.
– Не должно быть сложно. Машина просто обратится к нам за указаниями, если потребуется принять важное решение. Давайте заносить его.
Дверь стерильного бокса отъехала в сторону. Мы положили Кроула на операционный стол, не снимая пропитавшейся кровью одежды. Вокруг стола на шарнирах висели разнообразные устройства для операций, готовые задвигаться точно и аккуратно, как только будет восстановлена стерильность. Большинство приспособлений заканчивались чем-нибудь острым или опасным. Они почему-то заставляли думать о нависающих пастях мухоловок.
Мне не терпелось поскорее оставить Кроула одного и выйти из бокса.
Двери плотно закрылись. Воздух в боксе сделался молочно-белым, потом очистился – какая-то скоростная стерилизация. Кроул уже почти не шевелился – он начал терять сознание, еще когда мы приближались к медотсеку.
– Оно должно запуститься автоматически, – сказал Прад, и в этот самый миг части автохирурга начали занимать свои места. Машина надела на лицо Кроула маску для наркоза, потом разместила над его головой транскраниальное устройство. Тем временем другие части осторожно зафиксировали пациента. Я вспомнила, как солдаты Орвина держали меня в том бункере, и меня передернуло.
– Надо реалистично смотреть на его шансы, – негромко сказал Спрай.
– Ты же сам говорил ему, что это излечимо.
– Я пытался его подбодрить.
– Хирург, похоже, считает, что способен выполнить эту работу, – сказала я. Но мне нечем было подкрепить свои слова.
– Кажется, аппаратура определила нужное место, – заметил Прад. – Это обнадеживает. Основные программы не могли настолько перемешаться, как кажется с первого взгляда.
– От нее всего лишь требуется вылечить ножевую рану, – сказала Йесли. – Мы же не просим прооперировать опухоль головного мозга.
Автохирург словно бы обрел уверенность в себе, и его движения превратились в смазанное мелькание, слишком быстрое для человеческого глаза. Я содрогнулась, подумав, что в фокусе этой парящей серебристой бури находится человеческое тело. Но рациональная часть сознания твердила мне, что машина – лучшее, что может оказаться рядом с пострадавшим человеком. Машины безжалостно непогрешимы. Со своей бездумной скоростью и точностью они спасли куда больше жизней, чем самые добрые и самые благожелательные врачи-люди. Но об этом трудно было помнить, когда автохирург превратился в бешеный молот.