– Я сумею, – сказала я.
Орвин посмотрел на членов Троицы.
– Что ж, Скар – давайте будем звать ее так, – возможно, права. Если вы действительно не хотите терять пару рук, держите ее подальше от меня. Мне кажется, что ее в первую очередь волнует не правосудие.
– Я лучше тебя, – сказала я. – Была лучше тебя на войне и остаюсь лучше тебя сейчас.
– Это ты так думаешь, – возразил Орвин. – А если бы мы оказались в этой комнате одни: я все так же привязан, а у тебя нож? Или инжектор медленных пуль и сама пуля? Смогла бы ты остановиться? – Теперь он смотрел на меня почти что с дружеской усмешкой, невзирая на распухшие и перекошенные губы. – Будь честна с собой, как солдат с солдатом. Мы оба знаем, что такое ненависть. Она не могла уйти лишь потому, что мы провели некоторое время в гибернации. Она словно свет, заполняющий тебя изнутри. Она сочится сквозь твои поры.
Мне хотелось опровергнуть его слова, но я слишком хорошо себя знала, чтобы лгать. И потом, это было ясно всем кому надо.
Я по-прежнему отчаянно хотела всадить нож ему между ребрами, и провернуть, и заставить его кричать, и чтобы он жил как можно дольше, а я бы затягивала его мучения. Медленная пуля – слишком цивилизованное средство для меня.
Я улыбнулась:
– Ты меня поймал на слове.
– Да, потому что мы мыслим одинаково, – сказал Орвин.
Некоторое время спустя я встретила Йесли и спросила ее, что Троица собирается делать с Орвином.
– Меня беспокоило то, что у него могут обнаружиться друзья, – сказала Йесли. – Кто знает? Он – военный преступник даже по его собственным меркам, но на корабле, полном военных преступников, это мало что значит.
– Не все мы тут военные преступники.
– Извини. – Я видела, что Йесли устала от слишком большой ответственности и забот. – Я просто хотела сказать, что могло быть и хуже. Но Орвина не поддерживают. Наоборот. У бедняги Кроула были друзья, и даже те, кто плохо его знал, слишком хорошо помнят историю с автохирургом. Этот долг следует оплатить. Иначе останется ощущение неоконченного дела.
– Спрай, похоже, думает иначе. Он сказал, что мы не можем потерять еще одну пару рук.
– Ну, это другой взгляд на ситуацию. Орвин действительно может быть полезен для сохранения памяти.
– Да ну?
– После казни можно снять с него кожу. Сделать из его плоти бумагу, а из крови – чернила. Я даже разрешу тебе провести первый разрез, если это так много для тебя значит.
Я покачала головой:
– Это мне не подходит.
– Слишком жутко?
– Слишком легко. Он ведь уже будет мертв.
Беспорядки начались со стычки между двумя соседними группами рабочих, поспоривших из-за участка стены. Спор перешел в рукоприкладство, а потом в него втянулись соседние группы. Вспыхнула беспорядочная драка, коридоры были забиты так плотно, что миротворцы Троицы не скоро получили шанс навести порядок. Прад с его людьми сделали все, что смогли, пытаясь остановить дальнейшее распространение беспорядков: закрыли внутренние двери и выключили в коридорах свет. Но к тому времени кровь уже пролилась. Любой инструмент, достаточно острый для того, чтобы оставить отметину на металле, достаточно остр и для того, чтобы рассечь плоть. Такова его природа. Многие получили колотые и резаные раны. Один человек потерял глаз.