– Откуда тебе знать, что могло бы быть? Ты дальше собственного носа никогда ничего не видел. Все театральные тебя на дух не переносили, один старый козел Зиновий на тебя молился, как на живую икону. Кстати, знаешь, что он умер? Под машину попал. Говорят, его так раскатало, что в закрытом гробу хоронили.
– Врешь!
Марк кинулся вперед, Борис трусливо отскочил в сторону.
– Не веришь, позвони ему. А-а-а, здесь же телефоны не работают. Ай-ай-ай, бывает же такое!
Кудинов улыбался улыбкой маньяка. А Марк просто не мог поверить его словам, будучи уверенным, что тот говорит так от злости, уверенный, что его слова нельзя проверить.
– Ты урод и деградант! Мне даже говорить с тобой противно. Уйди, по-хорошему, иначе…
– Иначе что? – взвился Боря. – Что ты мне сделаешь?
– Узнаешь, если сейчас же не уберешься.
– Я не тороплюсь, – с издевкой ответил он. – Времени – вагон. Все равно отсюда никто не уйдет. Не знаю, как оно все работает, но мы здесь, похоже, все подохнем. Мне срать на будущее, главное, чтобы ты отправился на тот свет первым.
– Если сейчас свалишь, я помогу тебе выбраться. Обещаю. И даже забуду твои оскорбления.
Кудинов замолчал, будто обдумывая предложение, а потом запрокинул голову и засмеялся. Он ржал, икая и прихрюкивая, и еще долго не мог успокоиться.
Тишина наступила неожиданно. На Марка смотрели глаза безумца. Он понял, что договориться не получится. Темнота все больше сгущалась, и, возможно, в этой темноте стоял и наблюдал за ними тот, кого Марк действительно ждал.
– Не озирайся. – Борис вытер рот ребром ладони. – Никто не придет. Записку тебе написал я.
Марк промолчал, не зная верить ему или нет. Борис понял все по-своему.
– А теперь поговорим, – пообещал он. – Говорить будем в присутствии моего друга, так что давай без глупостей. – С этими словами Кудинов задрал свитер, показывая торчащий из-за пояса пистолет. Он всегда был шаблонным и скучным и даже здесь исхитрился плохо сыграть.
Марк хотел произнести все это вслух, но человек с оружием и так непредсказуем, а безумец – в десять раз опаснее.
Борис направил пистолет на Марка, жестом велел отойти подальше. Щелкнул затвор. Кудинов не шутил.
– Знаешь, – голос его звучал глухо, но в тишине ночи слышался хорошо, – я даже благодарен тебе. Когда меня из театра выперли, батя очень обрадовался. Он всегда хотел втянуть меня в свой бизнес. Меня же тянуло совершенно в другую сторону. Так я оказался в театральном институте, где меня приметил старый козлина Зиновий. Он любил молоденьких, симпатичных мальчиков. Ты не знал, да? – От Бориса не ускользнуло то, как дернулся мускул на щеке Марка. – Если честно, я был уверен, что ты точно так же оказался в храме, мать ее, Мельпомены. Знаешь, даже немного зауважал тебя сейчас. Нет, не смотри на меня так, я ему не дался. Зиновий думал, что подкатывает к провинциальному студентику, а за студентиком стоял влиятельный папка. Я мог нагнуть весь ваш театр с тобой вместе, но мне хотелось по-честному, чтобы любили меня, а не отцовские деньги.