– Таланта не хватило?
– Дерзишь? Дело твое. Главное, помни, мы не на сцене, все взаправду. Мне не слабо проделать в тебе пару новых дырок.
Марк будто находился на съемках второсортного кино. Неудивительно, что актерская карьера Бориса так и не сложилась. Клише сыпались горохом из прохудившегося мешка.
– Молчишь? Правильно, молчи. Говорить буду я. Уважь старого приятеля, Маркуша, не перебивай. Так на чем я остановился? Ах да, меня выгнали из театра…
* * *
Жизнь Бориса была похожа на мыльную оперу, снятую по написанному на коленке сценарию.
– Когда алкоголь перестал приносить столь желаемое забвение, я пересел на наркоту. Сначала травка, потом пошел на утяжеление. Обеспеченный папаша взялся лечить нерадивого сынулю от зависимости. Я почти год не вылезал из различных клиник и реабилитационных центров. Несколько раз сбегал, срывался. Меня находили в очередном притоне и везли обратно. Привязывали жесткими ремнями к кровати, внушали на сеансах гипноза губительные последствия моих дурных пристрастий. Без толку. То, что для отца было проблемой, я называл бегством от реальности. И там мне было лучше. Все эти специалисты, хлопотавшие вокруг меня, не понимали главного: пока я сам не захочу, никакое лечение не поможет.
И однажды я захотел. Причина стара как мир, я влюбился. Встретил девушку тут же, в клинике и решил, что ради нее останусь трезвым навсегда. Мы клялись, как какие-то подростки, полностью отказаться от дури и жить чистыми. Разве что руки себе не резали.
Наши отношения развивались семимильными шагами, дело шло к свадьбе. Мы переехали в новенькую квартиру, которую я купил на собственные заработанные деньги. После выздоровления во мне проснулся настоящий талант аналитика. Я мог спрогнозировать исход любого дела с точностью до девяносто восьми процентов. Мой папаша ликовал и много раз повторял как мантру, что не зря воспитал сына.
Я отдал ей всего себя, даже про театр забыл. Она уверяла, что завязала с прошлым, но однажды я вернулся домой и нашел ее в луже рвоты. Пульс почти не прощупывался. Врачи назвали ее возвращение к жизни чудом. А уж то, что не пострадал плод внутри нее, просто сенсацией.
От монотонного повествования Бориса Марка начало клонить в сон. Наконец, Кудинов замолчал. И молчал довольно долго, Марк уже хотел его поторопить, когда он наконец продолжил:
– У нас мог родиться сын. Мог, понимаешь? Узнав, что она потом натворила, я хотел ее уничтожить, разорвать голыми руками.
– Ты уверен, что все это имеет хоть какое-то отношение ко мне?
– Не перебивай, Маркуша, я еще не закончил.