Лефевр кивнул, чувствуя, как в нем просыпается охотничий азарт, который когда-то давно привел его в инквизицию. Отец не одобрял выбора сына: все Лефевры были банкирами и юристами, в крайнем случае – инженерами. А вот мать поддержала.
– Наш художник соединится с вашим разумом примерно так же, как это делал я, – сказал Лефевр. В глазах Алиты мелькнуло что-то темное, похожее на скрытую печаль, и Лефевр быстро продолжил: – Он скопирует портрет Мико, и мы вычислим мерзавца.
Некоторое время Алита молчала. Ломтики яблок в желе в креманке перед ней оставались нетронутыми. Лефевр старательно делал вид, что все идет по плану.
– Я не понимаю, как Винокуров это делает, – призналась Алита. – Смотрит в Блюдце с яблоком и записывает то, что совершает Мико? Или пишет, а тот вынужден повторять?
– Не знаю, – пожал плечами Лефевр. – На всякий случай возьмем несколько защитных артефактов.
Алита посмотрела ему в глаза, и он снова не понял ее взгляда.
– У вас не тело, а просто какая-то карта боли, – негромко сказала она. – Столько шрамов…
Лефевр печально усмехнулся.
– Несколько раз меня били зачарованными ножами, – произнес он, стараясь не думать о том, с какой ласковой мягкостью губы и ладони Алиты минувшей ночью прикасались к его шрамам. – Дважды я попадал под огненные шары. А ядовитые плевки уже и считать перестал.
– Мне очень жаль, Огюст-Эжен, – тихо сказала Алита.
Лефевр усмехнулся.
– Знаете, у нашей семьи есть большое загородное поместье, – промолвил он. – Когда мы с сестрой были детьми, то уезжали туда с матерью на лето. И тамошний управляющий хозяйством, господин Матту, рассказывал, что однажды убил дракона. В подтверждение слов он показывал страшные шрамы, – Лефевр усмехнулся и добавил: – Пониже спины. Конечно, не нам. Нам хватало его рассказов, и мы очень боялись, но господин Матту уверял, что драконов больше нет и нас никто не съест.
В глазах Алиты мелькнул веселый огонек интереса.
– Это действительно был дракон?
– Какое там. Одна из деревенских баб приголубила его вилами, чтоб не приставал.
Алита рассмеялась, и Лефевр почувствовал, как скопившееся в нем напряжение медленно утекает за ее смехом, словно утренний сон из памяти.
⁂
Главный отдел инквизиции был похож на муравейник. Здесь было полно народу в любое время суток: секретари бегали с рассыпающимися грудами бумаг, инквизиторы шли по своим делам, а возле досок с объявлениями толпились посетители, и кто-то заполнял заявления, а кто-то выискивал в вывешенных списках имена арестованных. Самая большая очередь стояла к окошку с записью ведьм на регистрацию: Лефевр не помнил, чтобы тут когда-нибудь было меньше пяти человек. Арестованных злонамеренных ведьм и ведьмаков вводили с другой стороны здания, и обстановка там была гораздо серьезнее: стены покрывали защитные руны, через каждые десять шагов стояли бойцы опорного отряда инквизиции с оружием в руках, а эхо усиливало грохот шагов и крики раз в десять. Лефевр вспоминал, как ворвался в отдел с арестантской стороны и кинулся в допросную, молясь, чтобы к Алите не успели применить пытки. Он почти успел, и это