Опять наступила долгая пауза. Сенаторы вокруг Сабина закивали в знак если не согласия, то понимания. Сам же смутьян имел вид недовольный, но, осознавая, что поддержка тает под натиском контраргументов, тоже – через силу – кивнул. Он и Калигула еще некоторое время мерили друг друга взглядами, пока наконец какой-то смельчак не поинтересовался, как обстоят дела с завещанием Тиберия.
Десять раз стукнуло мое сердце, прежде чем Калигула оторвал взгляд от каменной фигуры Сабина, которая так и высилась посреди моря сидящих сенаторов.
– Последнее завещание старого императора довольно краткое, – объявил мой брат. – Однако в предыдущих его версиях упоминались дары, и я в знак своей благосклонности намерен их дать. Вернусь я и к завещанию великой матроны Ливии, которое было ревниво припрятано после ее кончины. Все эти завещания будут обнародованы в табуларии, чтобы любой римлянин мог ознакомиться с ними. Ливия завещала три сотни сестерциев главе каждого домовладения в империи, а Тиберий в пору процветания Рима обещал своим подданным в общей сложности сорок пять миллионов сестерциев.
Слушатели хором ахнули. Суммы поражали воображение, ну а служители эрария, полагаю, были близки к обмороку. Завещанные Ливией суммы будут хотя бы частично оплачены из ее немалого состояния, а вот обещания Тиберия придется исполнять за счет государственных денег или каких-то иных источников.
– Казна не сможет обеспечить такие выплаты! – выпалил Сабин.
Взгляд Калигулы вновь остановился на сенаторе. Даже издалека было заметно, как подергивается верхняя губа брата, а край тоги он сжимал с такой силой, что костяшки пальцев стали белее ткани. Таким он бывал в юности, перед тем как сойтись в очередной братской ссоре с Друзом.
– Казна, как любезно подсказывает нам сенатор Кальвизий Сабин, не в состоянии предоставить нужные средства, по крайней мере, до тех пор, пока не поступили свежие налоговые сборы. И потому недостающие суммы будут покрыты из моих личных средств.
Сенаторы восхищенно притихли. Об этом благодеянии сложат легенды. Оно поднимет репутацию Калигулы во всех уголках империи. И вдруг…
– Вот так новый император покупает нашу преданность! – фыркнул Сабин.
Дыхание у меня перехватило. Калигула разом побледнел, и всю базилику накрыло толстое одеяло тишины. Я думала, что брат сейчас взорвется, но он просто глянул в сторону на кого-то невидимого, и через миг из толпы зрителей вышли крепкие мужчины и окружили сенат. На них были такие же белые тоги, как и на большинстве остальных горожан, но те, кто часто бывал при императорском дворе или на Палатине, могли различить под их одеяниями характерный бугор на правом боку. Это был спрятанный меч, и он выдавал в них преторианцев.