– Ливилла, не нужно так делать… – донесся сзади хриплый голос мужа.
Не оборачиваясь, я холодно ответила:
– Я тебя тоже просила так не делать.
Мы шли вперед, взбираясь на Палатин по более пологому северному склону и огибая императорский дворец. Холм за рядами лавок превратили в огромный временный театр: из досок сколотили ограждения и проходы, на краю Форума возвели сцену, а на самом склоне установили места для зрителей. Во время праздника в честь Божественного Августа здесь проходило выступление, и заднюю стенку завесили пурпурными и белыми полотнищами.
Через арку входа мы вошли в этот театр, оседлавший дорогу к дворцу. Оказавшись в гигантском зрительном зале под открытым небом, я замедлила шаг. Кроме меня и преторианцев, тут не было ни единой души. Что за спектакль здесь разыгрывали, я не имела понятия. Прошел уже не один день с тех пор, как он закончился.
Все еще дрожа, я остановилась и закрыла глаза. Рядом кашлянул Стелла:
– Госпожа?
– Жди, – приказала я. – И не шумите.
Шаги преторианцев стихли. Они молча стояли около меня. Перед моим мысленным взором начали оживать сцены произошедшего. На корабле мне все поведали, и я столько раз повторила в уме рассказ Стеллы, что запомнила его лучше, чем стихи Вергилия. Воображаемые картины были яркими, как реальность.
На сцене актеры громкими делаными голосами декламируют глупости – стараются рассмешить зрителей или заставить их содрогнуться от ужаса. Что это за пьеса, я пока не знаю. Скорее комедия, чем трагедия. Гай всегда предпочитал комедии. Должно быть, трагедий ему хватало в реальной жизни.
Публика то освистывает злодея, то приветствует его реплики.
Я вижу, как плебеи вскакивают со скамеек и делают грубые жесты в адрес исполнителей. Несколько сенаторов, лишенных былого права на отдельные ложи, стонут и ворчат на простолюдинов, которые портят им все впечатление от спектакля. Вот императорская ложа примерно посредине импровизированного зрительного зала. Проход из дворца в ложу закрыт алыми драпировками, так что император может приходить в театр и уходить без помех. Шесть мест в ложе. Калигула сидит в центре, с ним Виниций, Каллист и два незнакомых мне сенатора – Валерий Азиатик и Павел Аррунций, – которые как-то пролезли в ближайшее окружение моего брата. И наш дядя Клавдий тоже там, разумеется. Их защищает небольшой отряд преторианцев. Они стоят вдоль боковых и задней стенок ложи. Возглавляет их один из трибунов. Я отчетливо их вижу, этих новых для меня сенаторов. Они все на нервах и от этого потеют, но пытаются списать потливость на простуду. Позади них стоит трибун, готовый нанести удар, его пальцы так и скачут по рукоятке меча. Виниций, Каллист и Клавдий тайком переглядываются. Где же Геликон? Неужели эти животные смогли подкупить его и он нарушил свою клятву оберегать императора? Или Геликона ловко обхитрили и сумели избавиться от его грозного присутствия?