Однако он мог не бояться ни того, ни другого. Светлана Кузьминична Хорол была женщина сильная, судила обо всем, может, несколько и примитивно, но трезво. Конечно, она тоже пылала на этом огне. Но в то же время рассуждала, что, если Дмитрий Иванович не оставил машину, не побежал по шоссе пешком, значит, он и впредь ни единым словом не напомнит о том, что произошло. Ну, упадет это романтическое покрывало, которым немного тешился и которое уже полиняло от времени, ну, будет чураться ее, и на помощь его в работе над докторской надеяться нечего. Но это еще как сказать… Он такой, что как раз напротив, чтобы не подумала чего-нибудь дурного, и поможет ей. По крайней мере, с работы она не убежит, и ее репутации ничто не угрожает. Черт принес этих жаболовов… Но какое им дело, да и что они могут сказать? Конечно, скверно, что они еще больше перепугали Дмитрия Ивановича. А он… Он… В сердце натекала досада, она сгустилась в злость. Такой слабонервный. Такой…
И вдруг, совсем неожиданно и, казалось, вопреки тому, что она старалась думать, в ней поднялась такая щемящая боль, горечь такая, что ей захотелось плакать. Вспомнилось, как впервые пришла к нему проситься на работу, какой он был необыкновенный, застенчивый, красивый в этой своей застенчивости; взрослый человек, он смущался перед нею, как мальчик. Таким он остался навсегда. И какая же она неосторожная… Ей казалось, что она утратила что-то большое-большое, что приходит очень редко, может один раз в жизни, чего ни купить, ни выпросить, ни выковать в огне.
Борозна запер ящик, снял с гвоздика зеленую ворсистую шляпу, еще раз окинул взглядом стол — не забыл ли чего — и хотел идти к двери, как к нему подошел Вадим Бабенко. Дотронулся длинным красивым пальцем до пуговицы на пиджаке Борозны, сказал, глядя ему в лицо большими чистыми глазами:
— Виктор Васильевич, я позорно отстал за последнее время. Прочитал сейчас вашу статью о составе стромы, а там столько ссылок… Особенно на зарубежные источники…
Борозна торопился — у станции метро «Арсенальная» его должна была ждать Неля, она почему-то не хотела, чтобы они вышли из института вместе, он вообще едва уговорил ее на эту встречу и поэтому попытался отделаться от Вадима шуткой:
— Козьма Прутков сказал…
— Правда, необъятного не объять, — вздохнул Вадим. — А все-таки что бы вы посоветовали прочитать хотя бы из того, что стоит близко к нашей работе?
Борозна назвал наугад три-четыре статьи, пообещал подумать, порекомендовать завтра, энергично взмахнул рукой, что должно было означать — тороплюсь, но всегда вежливый Вадим, который схватывал все с полужеста, сегодня не понял грубого намека.