— Ну что за бред? — не выдержала наконец Люська, бросаясь подружке на выручку. — Алин, ты чего загрузилась? Ты же все это прекрасно слышала и сама от Тамера. Помнишь, он приезжал к нам в гости, и вы это при мне обсуждали, просто в другом контексте… Как он логично объяснял тебе, что пока вам не стоит приезжать вместе… Это их традиции и законы, и нужно их уважать, раз уж ты выбрала его в спутники жизни. И не было там про русских, про позор и про то, что «камнями закидают», ни слова — это уже досужие вымыслы. А в том, что вы любите друг друга, вы уже не раз имели возможность убедиться. Или я не права?
— Права, конечно, — Алина слабо улыбнулась ей в ответ.
— Идеалистки! — фыркнула Жанка. Люська хмуро посмотрела на нее:
— Ну, не все же такие циничные, как ты…
— Я не циничная, — легко отбилась Жанка. — Я просто лучше знаю жизнь…
В глубине души все-таки сложно было не признать, что Жанка отчасти права. Права не в том плане, что знала жизнь лучше, а в том, что скептически относилась к возможности заключения брака между Тамером и Алиной. Многие «звоночки» не давали и Люське покоя, когда она размышляла об отношениях подруги с ее молодым человеком. Например, он часто при посторонних позволял себе высказывания в духе того, что все иностранки — «никакие» жены. «Какие», в его понимании, видимо, были окруженные детьми роботы-домохозяйки, которые мужу слова поперек никогда не скажут и глаз на него лишний раз поднять не смеют. Люська неоднократно становилась свидетельницей их ссор, когда Тамер сгоряча заявлял Алине, что никогда не возьмет ее в жены. Что, мол, таких, как она, и даже лучше — на улице полно. Правда, потом он не менее бурно просил прощения и заявлял, что это сказано сгоряча. Извинялся и признавал, что был неправ. И что ни на ком кроме Алины он жениться даже не думает. Алина сама не раз признавалась Люське в том, что по ней, видимо, уже плачет психушка.
— Сначала поссоримся, наговорим друг другу всякого, покричим, а потом начинается: прости меня — нет, это ты меня прости… Ну, что я с ним сделаю? Не убью же, — рассказывала Алина, вздыхая. — Ты, говорю, совершенно невозможный тип, настоящий садист. А он еще и улыбается, тиран. Ну как я не прощу? Люблю ведь…
И все-таки, хоть Люська и не одобряла этих чересчур бурных страстей, ей иногда становилось завидно — вот ведь какая любовь, какие чувства у людей… А у нее опять ничего. Затишье. Только думала, что повезло с парнем — и, похоже, все закончилось, так и не успев толком начаться. Люська дико скучала по Диме. Сотни раз она собиралась набрать его номер или послать СМС и всякий раз сдерживала себя. Ведь сам он не звонит, не пишет… Значит, не больно-то в ней и нуждается.