Марина смотрит долго и терпеливо. Она старается, чтобы взгляд её был тёплым, добрым, взгляд старшей подруги. Ну, или хотя бы просто взгляд доброго взрослого. Но ей это даётся с трудом. Нет, Жу ей нравится, Жу знает. По-своему нравится. Как пациент. Жу не буянит, всё переносит спокойно. Но всё равно Марина боится Жу. Потому что ей нравится отец, и как только она подумает о Жу и о нём, о нём и о Жу одновременно, и ещё немножечко – о себе и о нём, вот тогда ей становится страшно.
И ничего она не друг. Ни капельки. Надо быть совсем идиотом, чтобы этого не понимать. А Жу не идиотка. И даже не настолько больна. Нет, после таблеток Жу вообще не больная. Только спать постоянно хочется.
– Ну, хорошо. – Марина вздыхает. Терпеть она больше не может. – Иди. – Отводит глаза, оборачивается к компьютеру, делает вид, что что-то там пишет.
История болезни. История отношений.
История Жу.
Жу встаёт и идёт к двери. Но прежде, чем выйти, оборачивается. Спрашивает глухим голосом:
– Всё?
Последнее время голос сам по себе становится ниже. Жу кажется, это тоже от лекарств.
– Да, всё, иди. – Марина не поднимает глаз.
В коридоре – отец. Опускает мобильник, встаёт со стула, делает заинтересованное лицо. Нет, не так: в первый момент как будто и правда рад. Вроде даже хочет обнять. Или Жу это кажется. Но Жу делает неуверенное движение в сторону – и отец тут же как-то нелепо опускает руки. Будто просто так поднял их, размять. Протягивает куртку – лёгкую ветровку. Куртка пахнет домом. Жу только в этот момент вспоминает, что сейчас поедет домой.
В машине отец спрашивает:
– Что сказала Марина Владимировна?
Крутит руль. Перед ними откидывается красный шлагбаум, и вот – город, свобода.
Больница остаётся за бортом.
Жу говорит:
– Хорошо, иди.
На улице – май. Вроде Жу знает, что май, но как будто не верилось. Три месяца прошло. Нет, не все три месяца в больнице, но бо́льшая часть. Как говорит отец, с переменным успехом.
А тут солнце. Первая зелень. Кажется, надо испытывать счастье. Радость. Но Жу всё равно.
Отец переспрашивает:
– В смысле? – Ловит глаза Жу в салонном зеркальце.
Жу смотрит в окно.
– Она сказал: хорошо, иди.
– Больше ничего не сказала?
Жу молчит. За окном разворачивается город. Смутно знакомый. Вроде бы свой. Но совершенно чужой.
– Жень, я с тобой разговариваю.
– Спросишь у неё сам вечером. Дома.
– Женя! – Но отец тут же обрывает себя. Его этому Марина научила – как правильно разговаривать с Жу. Что нельзя дёргаться. Срываться. Что надо терпеть. И ждать. Пройдёт, обязательно пройдёт. Марина – хороший специалист, молодой, перспективный. Это её кредо – главное, терпеть. Время лечит. Не врач лечит – время. Если не убивает. – Не сутулься, – говорит папа другим уже голосом. Спокойным. Безразличным.