– Но, тихо! Разбрехался. Кого тут принесло?
Она подходит к забору – и лицо, мятое, заспанное, и одежда, всё кажется ещё более потрёпанным, чем в первый раз. Глаза заплыли. Тётя Валя с трудом разлепляет их, смотрит на Жу – и узнаёт.
– А, дак это, что тут-то, а ба, а ба!
– Мне бы молока. – Жу протягивает банку.
– Молока? Дак я ж не знала, не оставляла же. Что тётя Маруся-то не сказала? – Голос у неё глухой и как будто пыльный, сонный, совсем слабый. Даже шепелявит как будто бы меньше, или это просто не слышно в тихом шелестении говора. – Я бы оставила утренне, а теперь только вечерне. Так ты вечером приходи, придёшь?
– Хорошо. – Жу пожимает плечами. Но видно, так неуверенно это получается, что тётя Валя качает головой и говорит:
– Погоди, я тебе творога сейчас дам. – И устремляется к дальним сараям. На ногах у неё – калоши, большие, больше нужного размера, они норовят свалиться, и тётя Валя шоркает ими по земле, придерживая на каждом шаге.
– Мне не надо! – кричит Жу. – У меня денег нет, на молоко только.
– Я так! – кричит тётя Валя и скрывается в чёрном нутре дальнего сарая.
Собака, быстро забыв о Жу, тащится за ней следом, зевая: видно, тоже спала, как и хозяйка.
– А ит, говорят, ты пропала. – Тётя Валя возвращается с большим тазом, прикрытым белой тряпкой. – Тебя, говорят, искали. Дак насилу нашлась! Говорят, тётя Маруся травину ложила, у ней травина-то есь.
– Нет у неё травины, – отзывается Жу, но тётя Валя не слушает. Подходит к верстаку, ставит таз, что-то колдует над ним – Жу из-за спины не видно.
– У меня-от тожо один раз было… Я на ферме работала, – говорит, не оборачивается на Жу. – Дак у меня корова-то убежала. Это, ноцью сторож йё… она отвязалась, он, видно, её и послал. Она убежала. Три дня бегала! Покажется, только к ей, а она опять в лес. Вся исцарапана ужо, исхудалая. – Тётя Валя подходит, вытирая руки, смотрит на Жу такими глазами, будто говорит про неё. – Потом-от нашли. Она живая, но всё бегала, её не успокаивало. Я так-от сама всё знаю, а тут, вишь, послал, дак я ницьего, цьего я могу?
– В смысле? – не понимает Жу. – Почему?
– Ну, – тётка делает шаг ближе и понижает голос, – понёси леший или кто, сказал дак. И всё! Скажут: «Понеси тя…» И унесёт. Так ведь и с тобой, говорят, така же исторья вышла. – Она выпрямляется и говорить начинает громче, спокойней: – Про Ленку-то Быкову говорят, она-де тебя послала. Ты-то помнишь?
Жу неопределённо пожимает плечами. Помнит, нет ли – какое это имеет значение? Но тётя Валя останавливается, всматривается в Жу серьёзно, как будто ждёт ответа, качает головой и снова отворачивается – склянки, вёдра, какие-то тряпки…