На бегу он бросил отчаянный взгляд через плечо. Его выходка определенно застала полуволка врасплох. Альфа настолько привык к безоговорочному повиновению, что оказался не готов к такому наглому вызову. Растеряв свою обычную пугающую невозмутимость, он бешено залаял, глядя, как Счастливчик вихрем проносится мимо Беллы и Дейзи, не сделавших ни малейшей попытки его остановить. Но Лапочка… Лапочка выглядела удивленной и даже расстроенной.
«Прости, Лапочка! Но я не могу здесь остаться!»
И все-таки Счастливчик замешкался, глядя на нее, всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы стремительная Кусака бросилась в атаку.
Счастливчик напружинился, чтобы сбросить ее с себя, но тут огромная тяжесть обрушилась на него сверху. Густая бурая с черными подпалинами шерсть закрыла ему обзор, а когда Счастливчик с трудом повернул голову, то громко взвизгнул, увидев над собой вытянутую морду Бруно. Это его сильное и тяжелое тело прижимало Счастливчика к земле.
Он снова взвизгнул — на этот раз не от боли, а от изумления.
«Бруно? Верный друг Бруно?»
Это было невероятно. Но это была правда. Вскоре к Бруно подскочила Лапочка, наступила передними лапами Счастливчику на шею. Теперь его держали уже трое, а значит, все было конечно.
Остальные собаки плотным кольцом обступили Счастливчика и залились истерическим лаем.
Маленькая Солнышко в панике крутилась на месте, то и дело подскакивая, а Микки отступил на несколько шагов, схватив в зубы свою драгоценную перчатку.
Тень Альфы упала на Счастливчика, и он содрогнулся, увидев над собой блестящие клыки.
— Среди нас живет предатель! — неторопливо начал Альфа, уже успевший вернуть себе привычное хладнокровие. — По традиции он должен быть заклеймен, чтобы все знали, что он совершил. Как ваш Альфа клеймо должен поставить я!
Счастливчик закрыл глаза. Как бы ему ни было больно, он ни за что не подаст виду! Он не заскулит, не завоет и не завизжит, когда страшные клыки полуволка вопьются ему в бок — ни за что на свете он не позволит Альфе насладиться его страданием!
Альфа наклонился к самому уху Счастливчика и негромко прорычал:
— Забудь о свободной жизни, предатель! Отныне до конца своих дней ты будешь известен, как презренный предатель! Ни одна собачья стая никогда не примет тебя! Так что скажи спасибо, что я жалую тебе хотя бы место презренного Омеги!
С этими словами он опустил голову, приготовившись вонзить клыки в шкуру Счастливчика.
И тут раздался оглушительный звук, похожий на звон бьющегося прозрачного камня. И стало холодно.
Альфа замер. Звук стремительно нарастал, пока не достиг почти невыносимой пронзительности. Он когтями впивался в мозг, леденил кровь в жилах.