Улыбнувшись этой мысли, я погладила пристроившегося рядом Кушака и вскоре заснула.
Видение дракона обрадовало и наполнило душу неожиданным теплом. Я грелась в исходящем от него золотистом сиянии, буквально впитывая невесомые крупинки света. Уютно, безмятежно. К волшебным снам я успела привыкнуть и в то же время каждый раз торопилась ощутить дарованное сполна, опасаясь, что оно исчезнет. И ведь исчезнет.
– Жалеешь о сделанном выборе? – спросил дракон.
– Нет. Просто мне надоело брести в темноте, чувствовать себя слепым котенком.
– Ты все поймешь. Примешь. Я надеюсь.
– Я тоже. На мне опять платье с чужого плеча, – грустно улыбнувшись, провела по темно-синей ткани, которая и во сне смотрелась довольно потрепанной.
– Ты все сделала верно. А платье – это всего лишь платье. Будут и другие.
– У меня здесь нет ничего своего.
– Так уж устроено, что в другой мир, как и в следующую жизнь, мы можем взять с собой только одно – самих себя. Накопленные знания, умения и даже любовь к тем, кого обрели. Эти нити не обрываются. А еще у нас есть воспоминания. Даже за чертой они остаются с нами и при должном уровне развития могут открыться и в новом теле, да-да, и тебе, не гляди так изумленно. А уж сейчас при тебе и тело, и память. – Армагар горько усмехнулся и ненадолго замолчал. – Все остальное – лишь сор, внешние условия, вещи, которые делают нашу жизнь комфортнее, но так ошибочно возводятся на пьедестал. К тому же… синий тебе к лицу.
– Да уж, – сказала я и рассмеялась, в самом деле испытывая облегчение. Плевать на платья, изношенные до дыр балетки и отсутствие перин. Он ведь прав, все это время от меня ускользало что-то неизмеримо более важное, и сейчас мне казалось – я почти поймала это, еще не видела, но уже смутно ощущала. Как порыв весеннего ветра, шелест чьих-то крыльев… Что-то волшебное на самом краю восприятия. И уже точно знала главное – я здесь не просто так.
Уже третьи сутки как я присоединилась к каравану Заила. Из того, что успела узнать, иерархия пустынников показалась мне довольно размытой, но он был ведущим этой группы и, судя по всему, к его мнению прислушивались в других. Как часто и где им удавалось пересекаться – оставалось загадкой, как, впрочем, и многое другое. На вопросы местные женщины отвечали нехотя и односложно, как мне чудилось, с облегчением выдыхая, когда я спрашивала о чем-либо чисто бытовом, и проявляя искреннюю заинтересованность только в моменты, когда я садилась рисовать. А садилась я довольно часто. И в пути, и на привалах, и даже поздним вечером, когда свет отбрасывал только жаркий костер в центре лагеря.