Пока кровь во мне постепенно остывала, я разглядывал лежащие тела.
– Можно мне теперь подойти? – спросила Алина.
Я думал, что вид поверженных тел ее напугает. Некоторые просто лежали без сознания, но другие, несомненно мертвые, валялись в лужах собственной крови. Отчего-то я даже приободрился, когда девочку вдруг согнуло пополам и вывернуло. Оправившись, она подошла к мертвому телу, вытащила мой метательный нож и начала обтирать его о рубаху убитого.
– Тебе не обязательно это делать, – сказал я, положив руку ей на плечо.
Она съежилась, но затем скинула мою ладонь.
– Кто-то же должен. Драться я не могу, так хоть так помогу.
Я прислонился к стене и сполз по ней на землю. Едва не заснул прямо посреди проулка, забитого трупами.
Закончив собирать и чистить оружие, девочка уложила его в ножны и начала обыскивать тела.
– Оставь их, – сказал я низким от усталости голосом. Заставил себя встать и начал переставлять непослушные ноги, чтобы подобрать рапиры.
– Денег у меня нет, а они пытались убить нас. Пусть хоть за провизию заплатят, – ответила она. Брасти бы ею гордился.
Но у парней денег почти не нашлось. Алина показала мне лишь пригоршню монет и один серебряный грош. Да и оружие у них было несравненно хуже моего, поэтому я даже смотреть не стал.
– Можно это взять? – спросила Алина. Она подняла руку мертвеца, чтобы показать мне небольшой кружок, лежавший на его ладони, чуть больше серебряного жетона караванщика. Медный или бронзовый диск с кожаным ремешком, который надевался на средний и большой пальцы.
– Вряд ли это вообще хоть чего-то стоит, – сказал я.
– Знаю – ответила она. – Но он интересный: мне нравится, как он светится, когда немного потрешь его большим пальцем.
Я почти согласился, но у меня вдруг мурашки забегали по спине. Я присел рядом с Алиной и внимательно рассмотрел кружок. На нем были какие-то узоры, параллельные линии с разветвлениями и загогулинами, середина блестела больше, чем края.
– Смотрите, – сказала Алина. Она нажала на диск пальцем, и он заблестел еще больше, словно его начистили.
Я наблюдал за ней, потом убрал ее руку и надавил сам. Ничего не произошло. Серединка сияла, но не так ярко, как когда на него давила Алина. Я взял ее руку и поднес к кружку. Серединка снова засветилась и сияла тем ярче, чем ближе находилась рука девочки.
– Черт, – выругался я. – Магия. Ненавижу магию.
– Смешная штука, – сказала она. – Зачем делать кружок, который начинает сиять ярче, когда к нему прикасаешься? Даже магические символы тут какие-то странные, просто линии всякие.
– Он светится, когда к нему прикасаешься ты, а эти значки вовсе не магические символы, это улицы. Смотри. – Я снял кружок с руки мертвеца, и мы пошли в конец проулка. Узоры на кружке, едва видимые для глаза, слегка изменились.