А вот это меня реально встревожило. Все колдовские штучки можно пережить, но с невидимыми врагами справиться будет совсем нелегко.
— Угу, — сказала я. — И что можно сделать?
Ему очень не хотелось это говорить, но в конце концов колдун признался, что его магических познаний хватило бы, чтобы очертить силуэты невидимых шаманов. Но, для этого потребуется стоять совсем недалеко от врага. То есть, почти в гуще боя. И Наверра очень надеялся, что до такого дело просто не дойдёт.
— Угу, — хмыкнула я. — Само рассосётся. Посмотрим.
Судя по всему, направление, которое принял разговор, колдуну крайне не понравилось. Поэтому Наверра вспомнил, что ему срочно требуется переговорить с… Скажем, с постельничим. Или — королевой. Или ещё с кем-то.
Отец Найд глухо рассмеялся.
— Жаль, дитя, что я не могу тебе с этим помочь, — он вздохнул. — Всё же Церковь считает колдовство частью сил Вопрошающего. Хоть и приходится мириться с присутствием колдунов.
— В этом вы все, — хмуро сказала я. — Терпеть друг друга не можете, презираете и обвиняете во всех грехах. Однако, пожимаете руки, обнимаете и даёте благословение. Я, например, всегда называю ублюдка — ублюдком. А вот тебя святоша — лицемером.
Он не обиделся.
— Это — не лицемерие, а компромисс, дитя. Ты только представь, что все вдруг стали такими, как ты, говорят исключительно правду и никому ничего не прощают.
— Ну и что? Думаю, от этого только лучше станет. Да вы же и сами говорите, что в вашем чёртовом раю нет лжи. Или не так?
— Богохульствуешь, дитя моё, — он улыбнулся и погрозил пальцем. Как обычно, стоило завести разговор, отличный от обмена мнением о жратве и выпивке, как вокруг тотчас собралась настоящая толпа любопытствующих. Причём, большинство делало вид, будто они оказались рядом совершенно случайно. Я уж было хотела съязвить об отсутствующем Лоусе, но вспомнила и прикусила язык. — Так вот, рай — это место, вне времени и пространства, куда попадают лишь души, очищенные от земных страстей. Их не тревожат проблемы выживания, и они не зависят друг от друга. Именно по этой причине между ними возможна истинная открытость и возможность говорить правду при любых обстоятельствах. Здесь подобное, к сожалению, невозможно.
— Угу, — сказала я, яростно расчёсывая кончик носа. — Угу. Но если с человека сдёрнуть всю эту шелуху, как ты называешь, то что останется?
— Чистая душа, — на физиономии святоши появилась улыбка. Кажется, он считал, будто ему удалось обратить меня в свою веру. — Когда Отдавший собрал пятнадцать Проводников, он дал им понять: после смерти любой уверовавший отринет страдания и прикоснётся к вечному блаженству.