— Отойди, — я отпихнула монаха и сделала попытку идти самостоятельно. Пол качнулся, но удержался под ногами. — Где мои вещи?
— Ты не выглядишь особо благодарной, — похихикивая старик подошёл к шкафу и принялся доставать оттуда пыльную одежду. При этом монах непрерывно чихал, всякий раз вознося благодарность Отдавшему.
— Сам знаешь, как мы к вам относимся, — буркнула я и приняла охапку вещей, едва не обронив всё на грязный пол. Потом разложила одежду на койке, единственным бельём которой оказался драный половичок и плоская жёсткая подушка. — Да и за что мне тебя благодарить? За этот свинарник?
Вещи были чистыми, но такими пыльными, словно пролежали в шкафу не меньше года. Год? Да быть того не может! Я сбросила на пол серое рубище и монах тотчас отвернулся к стене, осеняя себя шестиконечием. Ага, а будь тут кто-то поаппетитнее, нашёл бы способ сказать напутственное слово не отворачиваясь. Ненавижу серых лицемеров!
— Кто готовил эликсир? — с бельём я решила повременить, ограничившись длинной рубашкой, штанами и сапогами на шнуровке. Сверху набросила плащ-накидку с капюшоном. Всё — чёрного цвета, как и полагается.
— Ты же не думаешь, что это был я? — монах повернулся и я увидела на его тощей физиономии сардоническую ухмылку, делающую старика похожим на ехидного козла.
— Во-первых, едва ли помощник аббата, — он прищурился, а потом коснулся знака на груди и понимающе кивнул, — стал бы отягощать свою драгоценную душу столь мерзким грехом. А во-вторых, старик, ты явно никогда не сталкивался с зельеварами: от них смердит, почище чем от доброй свиньи. А ты воняешь только лицемерием да фальшивой святостью.
— Давненько я не сталкивался с такими, как ты, — он покачал головой. — Может, оно и к лучшему, что… Грех такое говорить и даже думать, прости меня Отдавший долги.
Слабость накатила удушающей воной и пришлось некоторое время стоять, опираясь рукой о стену. Самое худшее, что я никак не могла взять организм под полный контроль и сама себе напоминала медузу, которую швыряют беспощадные водные валы. И ещё, я по-прежнему не могла вспомнить, что произошло.
— Веди к Киру, — я скрипнула зубами. Потом вспомнила, что наша манера общения, часто шокировала посторонних. — К лорду Кириону. Давай, дед, тряси костями.
Место, где меня держали оказалось даже не самим монастырём, как я предполагала. Маленький лазарет при аббатстве. Сам монастырь блестел коническими крышами за кронами высоких деревьев и когда мы вышли на улицу я услышала звон далёких колоколов. Мне кажется или это очень напоминает тревожный набат?