Брук этого не заметила, но тоже осмотрела зал, пытаясь одновременно не замечать, что делает Доминик. Да, здесь немало красивых мужчин. Она даже предположила, что могла бы влюбиться сегодня, если бы приехала на бал с матерью. Один из молодых людей, поймав ее взгляд, ей подмигнул, но Брук даже не покраснела. Возможно, и следовало бы, но заигрывание не произвело на нее никакого воздействия.
Но мать еще не закончила говорить:
– Они не посмеют приблизиться к тебе, ведь ты помолвлена с волком. Но и он не сводит с тебя глаз, хотя танцует с другой. Кстати, почему он это делает?
Брук пристальнее всмотрелась в танцующих. Партнерша Доминика – уже третья леди за вечер, и тоже очень красивая.
– Из вежливости, – процедила она, все еще глядя на Доминика. – Это подруги его матери.
Харриет явно удивилась:
– Они слишком молоды, чтобы быть подругами леди Анны. Не так ли? И ты не возражаешь?
Брук почти не слышала вопроса. Доминику снова дали пощечину!
Она закатила глаза и попыталась не злорадствовать по этому поводу.
– Пока нет.
– Роберт солгал нам, – неожиданно вздохнула Харриет. – Я до сих пор понятия не имела, какая страшная трагедия стала причиной дуэлей. И не думала, что лорд Вулф тебя ненавидит.
«Ненавидит» – слишком сильное слово. Правда, подходящее, но может, сейчас что-то изменилось?
Поэтому Брук сказала:
– Меня терпят, вернее терпели, пока не появился Роберт и не попытался уговорить меня отравить Доминика. Мало того, он рассказал Доминику, что я собираюсь его отравить.
Харриет побледнела.
– Ты не станешь этого делать!
– Если это вопрос, значит, ты не знаешь не только Роберта, но и меня.
– Это невозможно!
– Но это твой сын, матушка. Злобный, жестокий, способный на убийство, абсолютно аморальный и бессовестный. О нем нельзя сказать ничего хорошего, разве что он красив. И очень жаль. Красота скрывает его внутреннее уродство. Он должен был бы выглядеть ожившим кошмаром. И больше ни слова об этой гадине.
– Может, мы обсудим, почему ты ревнуешь?
– К Роберту? Какая чушь! – фыркнула Брук.
– Я имела в виду твоего будущего мужа.
Брук поспешно отвела глаза.
– Нет? – допытывалась Харриет. – Ладно, я хочу пить. Ты, наверное, тоже. Пойдем?
Почему нет?
Брук последовала за Харриет в бальный зал, к одному из стоявших по краям помещения столов с напитками. Она была поражена, когда мать осушила бокал шампанского. Не колеблясь, Брук сделала то же самое. Ревность? Неужели именно поэтому она сгорала от злости?