Нет, Доминик не такой. Он любит свою семью, готов рискнуть жизнью, чтобы отомстить за любимую сестру, помчался в Лондон, узнав о болезни матери. Если бы он испытывал к Брук хотя бы толику таких чувств, как к родным, она, возможно, была бы счастлива.
Но вслух Брук это не сказала.
– Он хороший человек, любит родных и друзей, – произнесла она.
– Когда же свадьба? – улыбнулась Харриет.
– В воскресенье.
– Мне можно прийти?
Брук покачала головой.
– Не стоит. Он и его мать ненавидят Уитвортов. Можешь поблагодарить за это своего сына.
– Значит, тебя тоже ненавидят? – нахмурилась Харриет.
– Как же еще ко мне можно относиться, если сестра Доминика забеременела от моего брата? Роберт посмеялся, когда она все ему рассказала. Посмеялся! Она из-за этого покончила с собой.
– Какой… какой кошмар!
Лицо Харриет было таким печальным, что Брук невольно спросила:
– Ты действительно не знала?
– Не знала. И не думаю, что знал твой отец. В прошлом году нам стало известно о другой молодой леди, отец которой пришел требовать, чтобы Роберт на ней женился. Но Томас не хотел этого брака и сумел купить молчание ее родителей, прежде чем разразился скандал. Насколько я поняла, девушку убедили поехать за границу и там родить. Я надеялась, что ребенка отдадут нам, но Томас этого не пожелал. Возмутительно, что его отдадут незнакомым людям, и я так и не узнаю своего внука.
Брук потеряла дар речи. Сколько еще бастардов ее брата появилось на свет, прежде чем Томас попытался положить этому конец? Он запретил Роберту совращать невинных дебютанток, но не наложил никаких ограничений, касавшихся остальных женщин Англии.
Но тут Харриет рассерженно воскликнула:
– Если он ослушался отца, непременно будут последствия!
Брук уставилась на мать, не совсем понимая, что она имеет в виду. Но вдруг догадалась, что речь идет о сестре Доминика.
– Какие последствия?
– Томас обещал лишить его наследства.
Брук с трудом сдержала смех, но все же саркастически бросила:
– Правда? Драгоценного наследника?
– Ты не видела, в какой ярости был Томас. Уверена, что он так и поступит.
– И какое это будет иметь значение, когда Томас умрет? – взвилась Брук. – Он стар. И у него не так много времени осталось. Так что больше не будет никого, способного положить конец бесчестным поступкам Роберта.
– Бесчестным? Он не злодей. Да, он склонен к тем же приступам ярости, что и Томас, и большой повеса, но…
– Да ты вообще знаешь своего сына? – ахнула Брук.
Харриет снова взглянула в направлении бального зала и откровенно избежала ответа, сказав:
– Сегодняшняя ночь должна стать нашим триумфом. Неужели ты не заметила, что мужчины не могут оторвать от тебя глаз?