Это заставляет Генерала улыбнуться – тем более что между ножками столика он замечает смятую фольгу от праздничной шоколадной монеты.
Он не может понять, почему светильник до сих пор выставлен, а пол не подметен, ведь уже октябрь, скоро будет год, как прошел праздник.
И если на дворе 1967 год, то кто эти внуки, которых он уже любит – задолго до того, как они появились на свет?
Генерал знает: тут что-то не так. И не вчера, а давно уже стало не так.
Генерал не бежит к дороге искать призрак сына. И не зовет Лили, которая уже умерла. Он поищет зеркало, вот что он решил. Потому что либо настоящее, либо прошлое, не может быть и то и другое, и Генерал хочет увидеть, какое у него лицо. Старое или молодое.
По пути в прихожую, где ближайшее зеркало, Генерал щиплет себя. Крепко щиплет. Боль убеждает его, что он не спит.
Затем он вдыхает воздух, глубоко-глубоко, и способность к этому, он знает, должна означать, что сам он пока еще жив.
Но почему тогда этот выстрел звучит и звучит?
Все это бессмыслица какая-то. Разве только…
Зеркало в прихожей завешено тканью, как будто Генерал обитает в доме, где горюют об умершем. Он шевелит пальцами ног и опускает на них взгляд. Он не удивлен, что на нем нет обуви, только носки, как на скорбящем.
Кому такое может понравиться, думает Генерал. И крепко-крепко зажмуривается.
Снова открыв глаза, Генерал чувствует облегчение. Да, он, должно быть, дремал и видел сон. Это самое простое объяснение – потому что сейчас он опять сидит, медный столик-поднос, который сделала Лили, опять стоит сбоку от него. На столике его чашка мятного чая, над ней вьется пар.
Генерал осторожно опускает взгляд себе на колени и видит две миски там, где им положено быть. Облегчение, а за ним сразу еще одно. Его милая Лили – он звал ее – выглядывает из кухни, в руке полотенце.
Генерал хочет спросить ее, что неладно. Но тут опять этот звук, этот выстрел – отвлекает.
Откинувшись на спинку кресла, Генерал вслух говорит себе (потому что уже понимает, что его дорогая Лили не ответит):
– Может быть, все дело в том, что я нездоров.
О том, какой он стратег, ходят легенды. Он всегда умел найти наилучший выход даже из самого скверного хаоса.
Да, трясина за трясиной, да, неудача за неудачей, да, крушения, да, разочарования – но сквозь все Генерал смог подняться до должности премьер-министра. Он! Со всей этой кровью на руках.
Генерал знает, что это так. Он их лидер. И знает также: это должно означать, что он уже стар.
Это должно означать, что он уже отдал палестинцам всю Газу. Это должно означать, что он строит планы дать им государственность. Эти решения – он знает, что принял их и что они идут вразрез со всем, во что он верил.