– А не лучше ли было бы зарабатывать на жизнь пророчествами? – спросил он.
– Разумеется. Пророчить – дело доходное. Не надо целыми днями прихорашиваться. И куда проще лежать на спине, не утомишься. Это, кстати, и вас касается. По крайней мере утром чувствуешь: ночь прошла не зря. – Она сняла одну сережку, потом, словно передумав, вдела ее обратно. – Впрочем, не важно. Денег это все равно не приносит. Мне платят за все, что угодно, только не за возможность заглянуть в будущее.
– Раз так, я буду первым, – он почти что успокоился. – Расскажите мне, что вы видите.
Она зажмурилась, склонила голову набок, чуть приоткрыла рот – с таким видом, будто и впрямь заглядывает в другие миры.
– Я предсказываю, что вы первый раз пошли на такое.
– Разве это пророчество! Это догадка. – Дов-Биньямин хмыкнул и пошевелил пальцами ног в ботинках. – Что еще вы предскажете?
Она потерла виски и ответила с проказливой ухмылкой:
– Что вы в кои-то веки как следует потрахаетесь.
Это было уже чересчур. Сгорая от негодования и стыда, Дов-Биньямин потянулся за шляпой.
Девора взяла его за руку.
– Простите, – сказала она. – Я не хотела вас обидеть.
Пальцы у нее были загорелые и тонкие, нежней, чем у Хавы. Как странно было видеть незнакомые пальцы на фоне своих, таких белых.
– Если не считать моей матери, да будет благословенна ее память, кроме жены до меня ни одна женщина не дотрагивалась, вы первая.
Она разжала пальцы и, не давая отступить, снова схватила за руку, на этот раз крепко, словно заключала сделку. Потом привстала, вытянула ногу вперед, подержала ее так – пусть полюбуется – и свесила над кроватью. Дов любовался ее ножкой, а ее пальцы все гладили его ладонь.
– Почему мы с вами здесь? – спросила она, на этот раз без малейшей насмешки. Потянула к себе, он сел рядом с ней.
– Ради усмирения страстей. Чтобы моя жена смогла снова меня полюбить.
Девора вскинула брови, поджала губы.
– Так вы пришли ко мне ради жены?
– Да.
– Вы очень верный муж.
Она улыбнулась, как будто хотела сказать: «Так ничего не выйдет». И эту улыбку вскоре сменила другая, победительная. Может, не врут, подумал, когда по его телу вплоть до руки, которую она держала, пробежала дрожь, – может, все то, что рассказывают про американок, правда.
Дов двинулся к двери – не чтобы уйти, а чтобы выключить торшер.
– Одну минутку, – сказала Девора, пошарив за спиной и доставая из кармашка – едва заметной щелочки на гладкой черной ткани ее брюк – презерватив. Дов-Биньямин знал, что это такое, и помахал рукой: не надо.
– Я правда у вас вторая? – спросила она.