— Але, куда ты пропал?
— Здравствуй. Да вот собирался тебе позвонить. Сама знаешь, как в первые дни…
— Знаю. Знаю, что собирался. Только вот из Нью-Йорка все-таки собрался, а здесь трудно номер набрать.
— Будет тебе. Столько навалилось… — Это я зря, не следует уходить в глухую защиту.
— Ладно. Ты приедешь?
Решительный, узловой момент разговора. Нет, милая, больше не приеду, не нужно ни тебе, ни мне, отработано, кончилось, пусть у тебя все будет ладно — вот как надо бы. Но это, в скобках, как комментарий к шахматной партии, — вариант с восклицательным знаком, прозеванный, упущенный шанс. Мой же следующий ход был беспомощным и заслуживал жирный знак вопроса:
— Приеду. Но я сегодня…
— Меня самой сегодня дома не будет. Завтра вечером приезжай. Соберется немного народу. Стас будет, еще кое-кто. Приедешь? Ладно, до завтра. — И повесила трубку.
Она решительная, и ее много: с меня ростом, высокая грудь, широкие бедра, крупная белокурая голова на крепкой шее — не толстая, даже не полная, но статная, словом, валькирия, а по-нашему — конь-баба. Я еще пошутил, едва мы познакомились, мол, у всех девушек имена в единственном числе — Маша, Галя, Лена, — а ваше во множественном.
Ее зовут Нелли. Познакомился я с нею без малого год назад в Останкине — она служит в редакции, где подвизается Стас. Она из тех редакторов программ, которые ничего не редактируют, а плетут интриги по телефону, болтают в коридорах, но знают на телевидении все и вся. И еще она вяжет на спицах — в редакции, в гостях, у себя дома, мне порою чудилось, что она считает петли, когда мы с нею в постели. Нет, это, кажется, я уже перебираю — даже расставаясь с женщиной, нельзя давать волю накопившемуся раздражению. Вяжет Нелли чисто и бескорыстно, обвязывает друзей и знакомых, вот и на мне сейчас весьма недурной пуловер ее работы.
Тем не менее идти к ней мне очень не хотелось: будут ее приятели и приятельницы с телевидения, будет скучная светская болтовня, а кончится все тем, что после ухода гостей я у нее останусь и наш завядший роман получит новый, мне абсолютно не нужный импульс.
Смертельно не хотелось ехать. И наверное, не поехал бы, а позвонил и что-нибудь наврал: нагрянули гости, срочная корректура, машина не завелась, голова раскалывается — умер-шмумер, лишь бы здоровье хорошее… Потом еще раз увильнул бы, потом еще. И так без объяснений, без слез и упреков, звонки все реже и реже, поздравлю с Рождеством, весною — с днем ангела, к тому времени авось кто-то у нее появится, и мы останемся друзьями.
Размечтался! Еще один комментарий к несыгранному варианту. В сыгранной же партии все вышло иначе.