— Что вы говорите! Где же?
— Мы недавно летели из Нью-Йорка одним рейсом.
— Верно, верно, я прилетел меньше недели назад. Значит, вы тоже были в Нью-Йорке? Потрясающий город, ошеломляющие впечатления, не правда ли? — Он сделал паузу, как бы ожидая, что я соглашусь с его оценкой Нью-Йорка, и закончил: — А вас что-то не припоминаю.
— Не важно, — сказал я.
Ничего удивительного, что он не обратил на меня внимания ни в Кеннеди, ни в Шереметьеве, а в самолете он вообще меня не видел — летели в разных классах. Но тут же перед глазами встала картина в аэропорту: высокий рядом с таможенным чином, сигнал моему таможеннику и последовавший личный досмотр, шмон под портретом Дзержинского. Случайность? Совпадение? Может, и совпадение, но из числа тех, которые я в своей ученической прозе тщательно отфильтровываю и отбрасываю.
— Не важно, — согласился со мною Вячеслав Харитонович. — В конце концов нас свела судьба в лице очаровательной Нелли Викторовны, и мы познакомились в ее гостеприимном доме.
Нелли метнула на него кокетливый взгляд, я молча кивнул.
Сидевший со скучающим видом Стас воспользовался паузой и ленивым голосом сказал:
— Неля, девочка, ты что-то говорила насчет стола.
— Конечно, конечно, — засуетилась Нелли и стала перекладывать закуски с подноса на вишневую бархатную скатерть. — Ну вот и все. Прошу всех к столу. Виктор Харитонович, не стесняйтесь, присаживайтесь вот сюда. Да, а где же ваш товарищ? Мы про него совсем забыли. Он не заблудится в дебрях моей квартиры?
В ответ ей откуда-то со стороны кухни послышался звук, напоминающий то ли раскаты грома, то ли рев водопада.
— Слава Богу, нашелся, — заметил Стас. — А я уж собирался снаряжать спасательную экспедицию.
Все заулыбались: неповторимый звук спускаемой воды в Неллином клозете был предметом бесконечных шуток. Там, в клозете, с дореволюционных, как утверждает Нелли, времен высоко, чуть не под потолком, стоит чугунный сливной бачок с отлитой готическим шрифтом, словно на старинном памятнике, надписью: «The Best Niagara». Так живший век назад неизвестный нам фабрикант сантехники, рекламируя свой товар, унизил великий водопад. Стоит дернуть за ручку, тоже старинную, бронзовую, массивная цепь потянет рычаг на бачке, приводя в действие таинственный, на славу сработанный механизм, и по длинной трубе в унитаз обрушится настоящий водопад — что твоя Ниагара. Сгинули владельцы дореволюционных апартаментов, съехали и тоже бесследно потерялись десятки коммунальных жильцов, унеся с собой свои тряпичные мешочки для обрывков газет — советской туалетной бумаги, воспетой бытописателями социалистического периода, через сортир прошли сотни небритых сантехников в телогрейках, но их дрожащие с похмелья руки, их ржавые разводные ключи не осквернили знаменитого бачка, ни разу его не коснулись — надобности не было. И слава Богу, что не коснулись, иначе бы не пережить ему лихолетья, не дожить до наших дней на радость хозяйке Нелли и ее гостям. Может, и не унижен вовсе великий американо-канадский водопад, а, напротив, восславлен на столетия — тем, что на чугунном бачке вот уже больше века красуется его гордое имя…