— О чем вы? Какой гранатой?
— Понятное дело, противопехотной.
— Я ничего не понимаю. Кто к вам пришел? Вы в самом деле взорвали гранату? — В голосе Вячеслава Харитоновича послышалось беспокойство.
— Все вы прекрасно понимаете, — сказал я совсем серьезно, потому что уже окончательно отсмеялся. — А за своих людей не тревожьтесь. Я гранату им только для острастки показал и отпустил их с миром. Оказались смышлеными ребятами. И смелыми. Бежали, доложу я вам, быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла. Конец цитаты. Но в следующий раз, обещаю, шутить уже не стану — вам придется отдирать их от стенки по кускам. Работа, знаете, не из приятных.
Какое-то время мой собеседник молчал, потом сказал:
— Давайте сменим тему. Вы так неожиданно ушли, что я не успел с вами поговорить.
— А мне кажется, мы всласть наговорились.
— Нет, у меня к вам очень важный и серьезный разговор. Без посторонних. Нам непременно нужно встретиться. В любое удобное для вас время, в любом месте, где скажете. А лучше всего у меня. Я очень прошу вас приехать ко мне в офис. Попьем кофейку, потолкуем. — Я молчал, и ему, должно быть, показалось, что уговорил меня. — Давайте завтра. Когда вам удобно?
— Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Мне не о чем с вами разговаривать. Я как-то уже говорил вашему Маю Игоревичу, что без повестки больше к вам не приду. Будет повестка — посмотрим.
— Дорогой мой человек, опять вы за свое. Я уже объяснял вам, вы меня не за того принимаете. К нам приходят без повестки. И когда приходят по своей воле, с открытым сердцем, получают очень большие привилегии. Итак?
— Спасибо, не надо. У меня достаточно привилегий.
— Ой ли? Ну что ж, посмотрим. Одно скажу, вы к нам все равно придете. Лучше бы завтра, а там, глядишь, и поздно будет. Так я вас последний раз прошу…
Тут я почувствовал, что мне до тошноты надоела вся эта тягомотина и нет больше сил слушать бархатный голос, и я сказал Вячеславу Харитоновичу об этом, и еще послал его туда, куда Левушка, когда допекут, посылает инспекторов ГАИ, и шарахнул трубку о рычаг, да так, что склеенный и обмотанный изолентой аппарат развалился на части, но мне не было жалко, потому что давно пришло время его менять — нельзя же держать дома такую рухлядь.
Я прихлебнул из кружки, чай совсем остыл — вот тут я и расстроился. Но отворилась дверь — я так и не запер ее после бегства качков, — и вошел наконец-то профессор Гоша, и я по новой вскипятил воду и заварил чай, и мы с ним хорошо почифирили.
Как учит профессор Гоша, хочешь чаю — будь им.
Послав Вячеслава Харитоновича, куда Левушка посылает ненавистных гаишников, я успокоился. Однако, сколько ни размышлял, так и не понял, что послужило тому причиной. То ли сработал вполне материальный гормональный механизм, а эмоциональная концовка беседы лишь послужила спусковым крючком, то ли и впрямь некоторые русские слова обладают волшебной силой, что, кстати говоря, находит подтверждение в сокровищнице нашего фольклора. Профессор Гоша, например, склоняется ко второму объяснению феномена. Подобно многим нынешним интеллектуалам, он не только верит в сверхъестественное, но любит прихвастнуть, что сам наделен экстрасенсорными способностями. Так это или нет, я не знаю, но несколько раз Гоша легко избавлял меня от головной боли, хотя справедливости ради надо сказать, он гораздо чаще вызывает у меня головную боль, понуждая дегустировать в больших дозах самогон собственного приготовления. Но это, согласитесь, к биоэнергетике прямого отношения не имеет.