Мы сидим с Барби рядом — два манекена со связанными за спиной руками и стреноженными ногами. Перед нами — водитель и тот, кто обут в штиблеты и может говорить на чистом русском языке. К ним присоединяется командир. Ага, значит, двое остались на набережной.
У командира в руке продолговатый предмет, он приближает предмет ко мне — жмурюсь от нестерпимо яркого света.
Низкий голос командира:
— А теперь поговорим без спешки. Кто тебя послал?
Я молчу, потому что ничего не понимаю.
— Кто тебя послал? Ну, говори, сукин сын…
— Я вас не понимаю. Куда послал?
— Не понимаешь? Сейчас поймешь!
Ослепленный фонарем, не вижу, кто из троих бьет мне по лицу. Не очень сильно и не очень больно. Но губы немеют, вкус крови во рту. Молчу.
— Повторяю вопрос: кто послал тебя к еврею? — Голос командира ровен и бесстрастен.
Так я и знал. Натановы дела. Предчувствовал: за ласку бандита придется расплачиваться, однако не думал, что так скоро.
— Я действительно не понимаю вас. Кто меня послал? Не знаю. Ну ОВИР, мне там паспорт дали…
— Так-то лучше. А кто такой Овир?
Хорош вопросик! В другое время и в другом месте можно было бы и посмеяться. Впрочем, из него следует, что командир — вовсе не такой уж большой командир. Простой исполнитель. Но с какими полномочиями — вот что интересно.
— Не кто, а что. Контора у нас такая. Отдел виз и разрешений. Хотят выпустят, хотят не выпустят.
— Слушай, сучонок, ты нам мозг не еби, а то кровью нахаркаешься. — Это говорится по-русски, но сейчас родной язык меня больше не радует. Обладатель сутенерских штиблет переходит на английский и обращается к командиру: — Да он смеется над нами! Дай-ка я его разговорю.
— Погоди, успеешь, — бросает командир русскому и говорит мне, по-прежнему спокойно и бесстрастно: — О’кей. Пошутили, и будет. Теперь к делу. У меня к тебе три вопроса. Ответишь по-хорошему — останешься жив. Не захочешь отвечать — все равно заставлю. Но потом обоих закопаю. Здесь же. Лучше места не придумаешь. Сам посмотри. — Он убирает фонарь.
Я озираюсь по сторонам. Рядом со мной тяжело дышит Барбара. За окном темнота, только вдали, на самой оконечности мыса виднеется полоска огней. И впрямь подходящее местечко.
— Три вопроса — и ты уйдешь живым. И девка тоже. Кто послал тебя к Казаку? Раз. Что ты ему привез? Два. Что повезешь обратно? Три. Отвечай! Ну?
Я не герой, я не партизан и не хочу им быть. Не хочу быть закопанным на узкой полоске американской земли, омываемой Атлантическим океаном, а хочу жить, спать с Барби, пить с друзьями, хочу вернуться домой. Не хочу из-за темных делишек Натана выплевывать кровь, которая натекает в рот из рассеченной губы. Не хочу! Я готов расколоться, рад бы расколоться, рад бы выложить все, что знаю, все до последней детали. Но мне выкладывать нечего, потому что ничего не знаю.