А р т е м. Почему кавказцам? Зачем кавказцам? Всем крещеным и некрещеным.
Л е в а (с каменным лицом, не отрываясь от дороги). Обрезанным и необрезанным.
Пошли-поехали, ерники…
Я. И что, покупают?
Стас. Врать не стану, при мне не брали. Но дамочки смотрят, облизываются.
Л е в а (мне). Могу поставить оптовую партию. Но не меньше тысячи штук. Берешь?
Я. П-о-о-шел…
Милые вы мои, как же я по вам соскучился, по рожам вашим и голосам, по ленивому московскому стебу, по розыгрышам и подначкам, по чуши, которую вы несете с самым серьезным выражением, по вашей перманентной готовности помочь, отдать последнее и тут же разыграть, одурачить, сделать козу. И как не хватает здесь Шурки, чтоб подхватить шутку, развить ее, довести до абсурда. Нас четверо плюс он, Шурка, это и был костяк нашего испытанного временем, несгибаемого банного политбюро.
Я (вслух). Все в сборе, кроме Шурки. Кворум.
Л е в а. Назвался членом — иди на пленум. Собрали кворум — отдули хором. Чем Шурка-то занимается?
Я. Скелетами торгует.
В с е (хором). Ну да?!
Трясущийся на московских ухабах и колдобинах «козел» — не лучшее место для подробного и обстоятельного рассказа, которого ждали от меня мои самые близкие люди, тем более что я, словно впервые попавший в Москву иноземец, то и дело вскрикивал: «А это что?» В общем, разговор наш перепрыгивал с одной темы на другую.
Стас сказал, что в моем издательстве обвальное сокращение и я запросто могу остаться на улице. Неприятная новость, но переживу. Левушка тут же пообещал взять меня к себе на автобазу, он, между прочим, там человек не последний, ее начальник.
Я спросил у Славика, что у него с академической задолженностью, и мой сынок, гордость моя, не без достоинства ответил: полный порядок — все раскидал, папаня. Стас тут же пробурчал что-то насчет яблока и яблони.
Да, а что с баней, в сауну-то ходите? Какая там сауна?! Федор Федорович зарегистрировал фирму «Здоровье» и лупит теперь столько, что потеть начинаешь, едва услышишь цену, — никакая сауна не нужна. Беда!
Вспомнилось, что Артюша аккурат перед моим отъездом стал появляться на людях с длинноногой блондинкой-манекенщицей. Как роман-то развивается? А никак, отвечает Артюша и делает несчастное лицо: «Не взяли Артема в депо». Я не перечитывал ту великую книжку со школы, но твердо помню, что Артемом звали старшего брата Павки Корчагина. Наш Артем любит повторять эту фразу и утверждает, что точно цитирует классику, — поди проверь. Впрочем, жалуясь, что не взят в депо, Артюша чаще всего просто брешет: он, красавец и дамский любимец, отказа не знает, можно сказать, все депо для него открыты. Кокетничает, мерзавец.