Чтобы это объяснить, нужно прежде всего: напомнить, что королевство Англия во времена англо-саксонских и нормандских королей было не больше, пожалуй, одной четверти современной Франции. В него не входили ни Ирландия, которая будет оставаться независимой вплоть до царствования Генриха II, ни Уэльс, завоеванный только Эдуардом I, ни Шотландия, присоединенная еще гораздо позднее, при вступлении на престол Иакова I. А на пространстве от Нортумберленда до Ламанша легче было возникнуть единству, чем от Фландрии до Пиренеев.
Много народов вторгалось один за другим в эту маленькую страну[65]. За доисторическим населением последовали кельты: гэлы и бретонцы. В продолжение почти четырех столетий Британию занимали римские легионы. Они покинули ее. окончательно в течение V в., оставляя свободное место для германского нашествия: вожди англо-саксонских отрядов основали маленькие королевства при обстоятельствах, которые, впрочем, недостаток текстов не позволяет установить; так что можно было говорить, что первая страница истории Англии была белой страницей[66]. Как бы то ни было, германизация страны свершилась, и она была возобновлена и, так сказать, освежена притоком датчан, норвежцев и даже шведов, начиная с VIII в.: скандинавские пираты колонизовали север и восток Англии, который был им уступлен Альфредом Великим (Уэдморский мир 878 г.), также как они колонизовали Нормандию, уступленную им Карлом Простоватым. В первой половине XI века датчане даже совсем завоевали Англию[67]. Наконец, в 1066 г. произошло последнее нашествие: нашествие нормандцев Вильгельма Завоевателя, к которым присоединилось много фламандцев, пикардийцев и бретонцев из Арморики.
Все вышеупомянутые этнические элементы находятся и во Франции, и они составили основу французского населения. Но способ и относительное значение нашествий были в обеих странах различны. Очень важным обстоятельством являлось то, что романизация, насколько только возможно, полная в Галлии, была слабой и поверхностной в Великобритании[68]. Надо особенно подчеркнуть значение этого основного контраста. Некоторые английские археологи, гордые находкой интересных остатков от римских времен, напрасно старались его оспаривать. Все крупные английские историки являются «германистами», и с полным основанием. «Романисты» ссылаются на развалины римских гробниц и нескольких сотен римских домов, найденные на английской равнине; они ссылаются на укрепления (стена Адриана), дороги, надписи[69]. Конечно, римские легионы и сопровождавшие их купцы не могли пробыть там три столетия, не оставив после себя каких-нибудь следов. Завоеватели не преминули принести с собой в эту отдаленную и туманную страну кое-какие латинские удобства, а жизнерадостность южного декоративного искусства облегчала их тоску по родине. Существовало даже несколько крупных поместий, устроенных на римский лад. Из Лондона, основание которого теряется во мраке докельтских времен, шли дороги, вдоль которых возникло несколько городов. Но римское владычество ограничивается равниной, на которой к тому же огромные пространства оставались невозделанными; да и самое владычество это имело почти исключительно военный характер. Надписи, за очень редкими исключениями, относятся к жизни легионов. Гробницы являются гробницами солдат, дороги — стратегическими дорогами, и торговля здесь развивалась для нужд интендантства. Дома, которые считают римскими, построены по доримскому плану. Наконец, а это — самое главное, великое латинское дело моральной и интеллектуальной цивилизации, которое преобразило Галлию, в Британии только подготовлялось. Бретонцы не научились латинскому языку, разве только в городах. Христианство было поверхностным до такой степени, что не устояло перед германскими нашествиями. За исключением некоторого прогресса в земледельческих приемах, сельский быт остался таким же, каким был до римского завоевания.