Она вытирает салфеткой губы и делает большой глоток воды.
– Такое впечатление, что ты ждешь от меня каких-то скандальных признаний.
– В нашу последнюю встречу ты рассказала, что муж спрятал от тебя противозачаточные таблетки, чтобы ты забеременела. По-моему, дело попахивает гиперконтролем и манипуляциями. Просто хочу убедиться, что не права.
Она опускает взгляд на руки, аккуратно сложенные на столешнице. Ханна выглядит абсолютно расслабленно и спокойно, не считая синяка под глазом. Я смотрю на нее и хочу услышать правду. Если Сет бьет ее, я должна знать. Господи – поверить будет сложно, но…
– Мой муж…
Она прикусывает изнутри щеку. Я хочу подстегнуть ее, убедить открыться мне, но боюсь испортить момент и просто жду.
– …бывает несдержанным. Иногда… – Она умолкает, словно пытается подобрать слова. – Думаю, прошлое повлияло на него сильнее, чем он готов признать. Но уверяю тебя, он меня не бьет.
Меня цепляет часть ее объяснений, насчет прошлого. Может, ей известно то, чего не знаю я?
– Его прошлое? – перебиваю я. – О чем ты?
Я пытаюсь сохранять невозмутимый вид, но чувствую, как сдвигаются брови, как морщится от волнения лоб.
Ханна прочищает горло – очень воспитанный звук. Я изнемогаю от нетерпения и хочу получить ответ. Внутри уже зарождается чувство мучительной зависти – ей известно то, чего не знаю я.
– Ну, – наконец начинает она, – он из большой семьи…
Да ладно, хочется ответить мне.
– И некоторые члены семьи… Ну, его обижали.
Я качаю головой.
– Как именно обижали?
– Ой, не знаю, – теряется Ханна, явно сожалея, что вообще затронула тему. – Били его ради удовольствия, запугивали. На самом деле все было гораздо хуже, чем я рассказываю…
Изумленно смотрю на нее. Сета дразнили братья и сестры? И что такого? Сестра однажды засунула мою любимую куклу в камин и с довольным видом наблюдала, как я рыдаю.
Она дожидается, пока официант наполнит ее бокал водой и уйдет, потом наклоняется поближе ко мне.
– У него был старший брат-психопат, – шепчет она. – Он вытворял с ним ужасные вещи. Например, опускал его голову под воду и держал, пока не начинал думать, что брат умирает. Или пробирался ночью в его комнату и… Ну… Трогал его.
Я не могу поверить.
– Его насиловали?
Пытаюсь вспомнить какие-нибудь – хоть какие-то – рассказы Сета о старшем брате. Но муж почти никогда о нем не рассказывал, я даже не знаю имени. Чувствую прилив тоски, я менее важна. Он не делился со мной этой болью. Делаю большой глоток воды, надеясь спрятать эмоции.
Ханна отодвигается от меня и быстро осматривается, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Поблизости никого нет, и она расслабляется.