Меня раздражает ее поведение. Зачем крутиться? Какая разница, кто что подумает? Сердце колотится с бешеной скоростью, подступает тошнота. Если это правда, как он мог мне не рассказать? Глядя на Ханну, на идеальные скулы, на пухлые губы – неодобрительно сморщенные, я чувствую боль и предательство. Видимо, это отражается на лице, потому что она тянется через стол и хватает меня за запястье. Мягко сжимает и взволнованно смотрит своими большими голубыми глазами.
– Ты в порядке? – спрашивает она. – Я тебя чем-то расстроила?
– Нет, совсем нет. Просто это так ужасно…
Пытаюсь отстраниться от нее как можно мягче, с непроницаемой улыбкой на губах. Сейчас я ее ненавижу. Похоже, она покупается на ложь, потому что отпускает меня, возвращая руки на колени.
– Сколько лет это продолжалось? – спрашиваю я.
– Периодически, все его детство. Пока брат не уехал в колледж.
– Хочешь сказать, иногда он… делает вещи… из злости, потому что натерпелся от брата?
– Нет. Да. Мы ссоримся, как и все женатые пары, и иногда атмосфера очень накаляется. Я дала ему пощечину, – признается она. – Разумеется, потом мне было жутко стыдно. И он схватил меня за руку, чтобы я не ударила снова. Так и появились синяки, которые ты видела в прошлый раз.
Она пристыженно отводит глаза.
В этот момент мне страшно хочется ей все рассказать. Кто я, что я знаю про нее и про Реджину. Как он толкнул меня и не извинился – видимо, он так и не понял, что сделал. Ведь все было бы настолько проще, если бы ничего не приходилось скрывать. Я бы точно лучше понимала Сета. Конечно, можно спросить его напрямую, но тогда он узнает, что я говорила с Ханной.
– А синяк под глазом? – Я сглатываю эмоции, словно хлебный ком, и пристально смотрю ей в глаза.
– Нет, тут все иначе. Я делала домашний проект и врезалась в открытую дверцу шкафа. Правда. Он просто становится угрюмым, замкнутым… Ему нужно побыть в одиночестве, понимаешь? Иногда я думаю – дело в том, что его постоянно окружают люди.
Она сжимает губы. Нужно испробовать новую тактику. В конце концов, я пришла сюда за информацией, не обязательно негативной.
– А может, расскажешь о нем что-нибудь хорошее? То, что любишь, – ободряюще улыбаюсь Ханне, прикусившей губу. – В конце концов, ты ждешь его ребенка. Должно же тебе что-нибудь нравиться…
– Да, конечно, разумеется. – Похоже, она испытывает облегчение, что я переключилась на более радостную тему.
Она мгновенно меняется. Когда Ханна рассказывает про Сета в этом ключе, ее глаза начинают сиять, а на губах расплывается улыбка по уши влюбленной девчонки. Узнаю собственные симптомы.