– Твои апартаменты, леди, устраивайся. Я тебе ещё раз говорю, если тебе есть что сказать касательно себя и ребёнка, спящего в соседней комнате, готов выслушать. Потом у тебя не будет такого шанса, – забираю сумку из её рук и швыряю в середину комнаты. – Язык проглотила?
– Ты знал, что он может в любой момент умереть? – спрашивает она меня.
– Мне пришлось вытрясти правду из твоего работодателя перед тем, как застать тебя на парковке с медведем. И знаешь, что больше всего раздражает? Он решил, что ты уже все мне рассказала, – сжимаю дверную ручку до хруста. – Но ты какого-то хрена подумала, что я водитель, и мне не очень хотелось доказывать тебе обратное. Так ведь веселей?
– Почему в таком случае ты обвиняешь меня? Разговаривай со своим отцом, – она прищуривает глаза, очки съезжают на нос, я делаю шаг к ней, она тут же отступает.
– А ты бы сказала страшную правду бывшему наркоману, который может оступиться и начать все заново? Взяла бы на себя такую ответственность? – делаю ещё один шаг, и теперь она не двигается.
– Это моя работа. Если бы я была в курсе до сегодняшнего вечера, отец ребёнка узнал бы о том, что происходит. Но ты ни разу не появился в больнице, хотя и мог бы. Тебе надо чаще быть рядом с ним, – она тычет мне в грудь.
– Взываешь к моей совести? – она болезненно морщится и закрывает глаза. – Может ему так же мерзко от моих поступков из прошлого?!
– Тебе не должно быть все равно. Ты его отец, твоё прошлое его меньше всего интересует. Дай ему то, что можешь, у вас мало времени. А теперь можно я проверю ребёнка и лягу спать, у меня была длинная смена и много информации, которую надо обдумать. И ты не прав на счёт меня, – она задыхается от длинной речи, которую произнесла.
– А ты лгунья, если бы ты хотела мне сообщить то, о чем я обязан знать, нашла бы способ. Именно поэтому я не верю тебе. Завтра привезёшь все свои вещи и вонючего попугая. Если он испортит что-то в моем доме, я сверну ему шею, – отвечаю Эмерсон и выхожу из комнаты.
Даже если допустить мысль о том, что она не лжёт, я не в состоянии обсуждать все это дальше, пока не переговорю с нужным человеком, который прячется от меня. Раздражение растекается по моей крови, тягучая желчь душит меня. Я снова погружаюсь в этот ад. Когда меня окружают люди, неспособные на преданность, с чего мне пытаться стать хоть немного лучше. Девчонка выводит меня из себя, заставляет чувствовать себя дерьмом в её глазах. Прошлое накатывает волной, вынуждает захлёбываться рвотными массами своих поступков. Я стараюсь пойти на какой-то компромисс, но она мне не уступает. Энжел уже бы давно получила по своему лицу за подобные выходки. Эмерсон… Я не могу сам себе объяснить, почему не встряхнул её хорошенько или не приложил к стене. Не знаю. То, как она приставила мне нож к горлу, указало на то, что для неё неприемлемо, незримо заставило меня оцепенеть и задуматься.