– Все что я должна делать – это присутствовать в этом доме и наблюдать за ребёнком? – она поднимает на меня свои огромные голубые глаза, густые длинные ресницы хлопают, она опускает голову, так и не поняв, что я сейчас пытаюсь сдержать себя. – Не смотри на меня так.
– Как? – я подвигаю её стул ближе к себе, руками удерживаю по обеим сторонам, когда она пытается встать. Обхватываю её бедра, и неожиданно перед моими глазами появляется нож для масла. Она молниеносно подносит металл к моему горлу и удерживает в этом положении.
– Это был последний раз, когда ты сделал мне больно. Отодвинься от меня, – смотрю сначала на нож, который причинит мне меньше вреда, чем ей, но отдаю должное девушке.
– Покажи, где я сделал больно? – голос становится похож на хрустящее под ногами стекло, отодвигаюсь от неё, она вытягивает вперёд обе руки, указывает на краснеющие запястья, потом на бедра, за которые я её схватил, но за тканью не видно следов, и в довершение на подбородок.
– Завтра здесь будут синяки. Хоук, я серьёзно тебя предупреждаю, это последний раз, когда ты… – она замолкает, когда я делаю выпад и нежно целую её в подбородок, затем смотрю в её сумасшедшие глаза, делаю все то же самое с каждым запястьем.
– Здесь я тебе тоже сделал больно? – указываю на бёдра.
– А…аааа. Господи, просто не трогай меня. Я все подпишу, – она размашисто ставит подпись и соскакивает со стула так, что он едва не падает.
– Отлично, – все это не входило в мой план, но мне очень понравилось.
Беру бумаги, перелистываю страницы и при ней ставлю последнюю подпись. Кидаю в неё документ и прохожу мимо ошарашенной блондинки.
– Х. Карпентер? Ты и есть тот самый Карпентер?!? Отец ребёнка! – громко говорит она, идя следом за мной, противно скрипя своими безобразными кроссовками.
– Тот самый наркоман? Да, мышка. Я тот самый Хоук Карпентер, человек с темным прошлым и неопределённым будущим. И если тебе есть что сказать мне сейчас, говори, – оборачиваюсь к ней лицом и ожидаю. – Поэтому радуйся, что позаботилась о том, чтобы не забеременеть от меня, такие дети ведь долго не живут, доктор?
Я, наконец, застал её врасплох, они с отцом думали, я – идиот, не пойму очевидного. Девушка останавливается и не двигается с места.
– Ты же позаботилась о таблетках? – рявкаю я на неё. – Мне не нужна ещё одна головная боль.
Она все ещё ничего не отвечает, поэтому я возвращаюсь к ней, беру её за руку, но уже не применяя силы. Это лёгкое удерживание отдаётся мне иглами под кожу каждый раз, когда я к ней прикасаюсь. Мы поднимаемся по лестнице, минуем мою комнату, затем Трентона, и я раскрываю перед ней двери.