— Нет у меня ни сестры, ни матери, — резко сказала Мадлен и отвернулась.
А Лиза взяла еще одну бутылку воды и, открутив пробку, направилась к женщине.
И тут сверху раздались переборы гитары и надтреснутые, похоже, пьяные мужские голоса затянули:
«Поезд мчался на восток.
Искры гасли на ветру.
А в вагоне кто-то пел:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”».
Мадлен тут же закричала:
— Эй, вы там, наверху! Отзовитесь! Тут человек умирает!
Но наверху, наверное, не услышали. Песня, которую Лиза слышала в поезде в исполнении своих попутчиков-студентов и Милы, продолжалась:
«Вот устроился я спать,
Но уснуть я не могу.
В голове моей опять:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”».
Мадлен, осознав, что ее не слышат или игнорируют, подошла к ящику с минералкой и, схватив бутылку, швырнула ее вверх. Правда, неудачно. Бутылка не долетела до лаза, упала на пол и, наколовшись на торчавший в доске гвоздь, лопнула.
Пение наверху продолжалось:
«Сладко спали мы в купе,
Паровоз кричал: “Угу!”
А вагоны все поют:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”.
Вот проснулся утром я,
Но поесть я не могу.
В ресторане все поют:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”.
Вот приехал я домой,
Но работать не могу.
Целый город мне поет:
“Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу,
Я чешу, чешу ногу”.
Я так больше не могу!»
— И я так больше не могу! — крикнула Мадлен и, прицелившись, запустила еще одну бутылку.
В этот раз бутылка попала в крышку лаза и стукнулась так, что крышка даже чуть подскочила.
Пение утихло, послышался отборный мат, потом лаз открылся и в просвете показалось красное не то от солнца, не то от выпивки мужское лицо:
— Вы че там, ошалели?! — крикнул мужчина.
— Ты, краснорожий! Заткнись! Я ща круче тебя матом загну! — крикнула Мадлен. — Ты спуститься можешь? Разговор есть.
— Некогда нам с вами разговаривать. Говорите, что вам надо, — сказал краснорожий, разглядывая трюм.
— Эй, Витек, ты рожу свою туда не суй. А то еще покалечат! — послышался другой, хрипловатый и надтреснутый мужской голос.
— Так они, Гриня, эти бабы, весь корабль разнесут! — ответил краснорожий Витек.
— Михалыч сказал нам туда без него не сунуться. Надо Михалыча позвать, пусть он с ними сам разбирается, — заявил Гриня.
— Эй ты, как тебя там, Гриня! — крикнула Мадлен. — А кто он такой, что за шишка этот ваш Михалыч?!
— Кто-кто, конь в пальто… — буркнул Гриня. — Хозяин он. Ща позову, все узнаете.
— Подождите, вы скажите хоть, куда нас везут? — спросила Мадлен, стараясь сдержать эмоции.
— Я ж тебе говорю, щас Михалыч придет и все вам расскажет… — проговорил, не показываясь, Гриня.