– Никто из них не умеет вести себя тихо, – немного погодя сказала ему Венера. – Я – их мать, и мне полагается сходить с ума от беспокойства каждую Божью минуту, но ты – мужчина и их отец и потому должен перестать волноваться и придумать что-нибудь вразумительное. Когда они собираются вместе, то становятся хуже стаи гусей. Уж я-то знаю, я слушала их с самого рождения. А еще они очень шумные. Но если ты действительно тревожишься, дай Полли мушкет. Она может стоять на страже. А еще она хорошо стреляет и у нее больше здравого смысла, чем у Пэтси. Во всяком случае, у нее достанет ума не перестрелять своих же сестер. Сюзанна тоже отличный стрелок, но она не может все время присматривать за остальными. Она должна помогать мне.
После этого Полли, вооружившись кремневым пистолетом, купленным на фактории, стала нести караул, пока Пэтси, Пирли, Пен и Пич работали. Это привело к возникновению трений: те, кто работал, опасались, что Полли подстрелит их по ошибке, а Пэтси злилась по той простой причине, что пистолет достался не ей, хотя она и была старшей. Они громко спорили о том, освобождает ли несение караула Полли от необходимости работать подобно всем остальным.
Приближалась середина лета. Саския про себя радовалась тому, что теперь едва ли кто-нибудь сможет похитить Кулли. Он вполне мог постоять за себя, невзирая на хромоту. Сын превратился в высокого молодого человека двадцати трех лет от роду, крепкого и сильного, чему способствовала работа в поле и кузнице, где он помогал Тоби, Руфусу и Мешаку. Его смешанное происхождение было очевидным – волосы были не такими темными, как у матери, а кожа и глаза имели светло-каштановый оттенок. Чертами же лица он напоминал молодого и еще не обрюзгшего Томаса де Болдена.
А вот сам Кулли потерял покой.
Он частенько заглядывал в «Лесную чащу», чтобы нарубить дров, повидаться с Китти и пошутить с нею, как бывало раньше, но, похоже, в душе Китти погасло солнце. Отчаявшись развеселить ее, он попросил Мешака помочь ему сделать для девушки подарок. Мешак на мгновение задумался, а потом изрек, что раз девушки много шьют, то им должны нравиться корзинки для шитья. Мешак показал ему, как вырезать такую из куска кедра, а потом раскаленной кочергой выжечь на ней имя Китти. В ней были отделения для ниток, иголок, булавок и ножниц. Правда, ни Мешак, ни Кулли даже не подозревали о том, что Китти ненавидит шитье.
– Ох, Кулли! – воскликнула Китти, когда он преподнес ей подарок и добавил, что сделал его своими руками. – Какая прелесть! Я так… счастлива! – Она расплакалась, и Кулли обнял ее. Китти почувствовала, как бьется его сердце, и перестала заливаться слезами. А потом подняла голову и улыбнулась. – Спасибо тебе за корзинку.